Слегка сглаживал впечатление от этого унизительного балагана тот факт, что из всех германских тяжелых кораблей теперь на севере остался один «Шарнхорст». Несмотря на это, командование немецкого флота было полно решимости использовать его против русских конвоев. Отчасти это объяснялось тяжелой обстановкой, сложившейся на Восточном фронте после провала немецкого наступления под Курском с понесенными при этом тяжелыми потерями. Советские армии начали стремительно приближаться к цивилизованным странам Восточной Европы. Следовало сделать хоть что-то, чтобы замедлить их продвижение. Если бы удалось уничтожить союзный конвой с танками и самолетами, это было бы равносильно крупной победе на суше.

Немецкое командование на севере намеревалось действовать агрессивно, как только представится удобный случай. Это точку зрения Кумметц совершенно четко изложил Деницу, а тот доложил Гитлеру. В действительности РВМ еще в марте 1943 года ясно поняло, что атаки конвоев с военными грузами, следующими в Советский Союз, являются главной задачей кораблей, находящихся на севере Норвегии. «Эта задача получает приоритет над второстепенными вопросами обороны Норвегии», — было написано в одном из документов.

Но не так думал Адольф Гитлер. Он был слишком озабочен неудачами на Восточном фронте и крахом южного союзника, поэтому ограничился язвительным замечанием, что из попытки тяжелых кораблей дать бой Флоту Метрополии ничего хорошего не выйдет. Если не считать этого момента, в остальном он был совершенно доволен действиями нового командующего флотом. Послевоенные немецкие историки хором обвиняют Гитлера во множестве поражений, которые потерпели германские вооруженные силы. Адмирал Дениц категорически возражал против этого в том, что касалось действий флота после 1943 года.

«Гитлер никогда не пытался вмешиваться в морские дела. Судя по всему, он был совершенно убежден, что я делаю все возможное, и что он может на меня положиться. Когда другие важные персоны приходили к нему с какими-то предложениями или нападками на флот, он обычно отвечал: „Гросс-адмирал сделает все, что необходимо“».

Поэтому, когда возобновилась проводка русских конвоев, и 1 ноября в Англию отправился RA-54A, а 15 ноября в Россию — JW-54A, немцы извлекли на белый свет свои планы. На ремонт в Германию были возвращены не только тяжелые корабли, но и часть эсминцев. Из двух флотилий, имевшихся ранее на севере, сейчас остались только 5 эсминцев 4-й флотилии. Адмирал Кумметц тоже находился в Германии в отпуске по болезни. Его место временно занял контр-адмирал Бей. Он ранее командовал эсминцами, поэтому не удивительно, что любая атака ему виделась, прежде всего, как операция эсминцев. Лишь в случае необходимости «Шарнхорст» должен был прийти на помощь легким силам. Однако РВМ считало, что операция будет иметь больше шансов на успех, если на борьбу с легкими кораблями сопровождения будут брошены значительно превосходящие силы. До сих пор немецкие эсминцы проявляли себя не с лучшей стороны. Их действия отличались еще большими колебаниями и нерешительностью, чем действия тяжелых кораблей[205]. В результате было решено, что 4-я флотилия превратится в разведывательное соединение для «Шарнхорста» вместо каких-то самостоятельных действий. На эсминцы также возлагалась задача прикрывать линкор, как обычно. При этом следует учесть, что опыт Бея в организации операций тяжелых кораблей был довольно ограниченным.

Следующим препятствием стала организация взаимодействия с Люфтваффе. Почти все подразделения бомбардировщиков и торпедоносцев, действовавшие на севере в 1942 году, были зимой переброшены оттуда сначала в Россию, а потом на Средиземное море. В ходе боев на этих театрах они понесли тяжелейшие потери. Поэтому не могло идти речи о том, чтобы восстановить силы 5-го Воздушного Флота для поддержки операций Кригсмарине. Однако, как всегда, оставался вопрос разведки. Для успеха операции требовалось как можно раньше обнаружить конвой, сообщить его состав, курс и скорость, а также положение соединений прикрытия из состава Флота Метрополии. Геринг протестовал, утверждая, что оставшиеся на севере самолеты физически не в состоянии выполнить эти задачи. Однако после разговора с командующим силами Люфтваффе в Норвегии он изменил свое мнение и с неохотой дал разрешение на ведение воздушной разведки. Но это было не последнее препятствие на пути «Шарнхорста».

Тем временем конвои продолжали идти в Россию, и, как обычно, от подобных атак их должны были защищать корабли Флота Метрополии. Напомним, что еще в июне 1942 года маршал авиации Теддер заявил, что при Матапане год назад линкор выпустил свою последнюю стрелу, и теперь его обязанности при защите конвоев должен взять на себя тяжелый бомбардировщик. Прошло много времени, но требования прислать линкор продолжали раздаваться со всех сторон и стали еще чаще и настойчивей. Зато Королевские ВВС по-прежнему не могли похвастаться ни одним крупным кораблем, потопленным в море, впрочем, на якоре тоже. После войны историки начали твердить, что британские линкоры были совершенно беспомощны без поддержки авианосцев, которые вели поиск противника, обеспечивали воздушное прикрытие, наносили первые удары. Линкору такие «специалисты» отводили малопочтенную роль: наносить последний удар, когда уже все решено. Однако зимой 1943–44 годов именно авианосцы показали себя совершенно беспомощными, как и береговые самолеты. Только британские линкоры обеспечили необходимое прикрытие транспортам, на которых находились сотни танков и самолетов, тысячи тонн топлива, боеприпасов и других грузов, которые были жизненно необходимы для важнейшего Восточного фронта.

Два конвоя, которые вышли в ноябре, прикрывал вице-адмирал Мур на «Энсоне». Оба они благополучно дошли до цели, не понеся при этом вообще никаких потерь. JW-55A покинул Лох-Ю 12 декабря 1943 года. Он также не понес потерь, хотя по дороге был обнаружен самолетами Люфтваффе. Адмирал Фрезер получил информацию, что немцы готовятся вывести флот в море, поэтому он совершил новый, необычный и смелый шаг. Фрезер лично отправился в Кольский залив на «Дьюк оф Йорке». Впервые за всю войну британский линкор прибыл в советские воды. Там он встретился с адмиралом Головко, командующим Северным флотом, состоявшим из полудюжины эсминцев и двух десятков подводных лодок. Они помогали конвоям пройти последние несколько миль перед советскими портами. После этого Фрезер вернулся в Исландию.

20 декабря в море из Лох-Ю вышел четвертый конвой нового цикла — JW-55B. Обратный конвой RA-55A покинул Кольский залив 23 декабря. Оба конвоя прикрывала крейсерская эскадра вице-адмирала Барнетта, состоящая из тяжелого крейсера «Норфолк» и легких крейсеров «Белфаст» и «Шеффилд». Адмирал Фрезер вышел из Исландии, имея с собой «Дьюк оф Йорк», легкий крейсер «Ямайка» и 4 эсминца.

22 декабря идущий на восток конвой был замечен Люфтваффе. Однако немецкие летчики по-своему истолковали увиденное. Они заявили, что обнаружили около 40 войсковых транспортов с мощным прикрытием. Немедленно была объявлена тревога, так как это сочли доказательством, что началось долгожданное вторжение союзников в Норвегию. Однако потом выяснилось, что это была обычная ошибка разведчиков, и на самом деле обнаружен очередной русский конвой. Такая плохая работа авиаразведки была дурным предзнаменованием, ведь успех вылазки «Шарнхорста» зависел как раз от точных и своевременных донесений самолетов. И действительно, именно ошибки авиаразведки привели к трагической развязке.