— А что Эгвейн? — спросил Ранд. — Ей хоть немного лучше?

Берелейн поджала губы. Она недолюбливала Эгвейн, так же как и Эгвейн — ее. Почему — Ранд не знал.

Руарк развел руками:

— Вроде бы поправляется. Во всяком случае, так мне говорила Эмис. — Эмис, Хранительница Мудрости, была женой Руарка. Одной из двух его жен — некоторые айильские обычаи Ранд находил более чем чудными. — Она сказала, что Эгвейн еще нуждается в отдыхе, легких упражнениях, обильном питании и свежем воздухе. Наверное, гуляет где-нибудь, наслаждается дневной прохладой.

Услышав о «прохладе», Берелейн покосилась на вождя с довольно кислым видом. Легкая пелена пота на лице ничуть не умаляла ее красоты, но сам-то Руарк не потел вовсе.

— Я бы хотел навестить ее, — промолвил Ранд и тут же добавил: — Конечно, с разрешения Хранительниц. — По части ревностного отношения к своим прерогативам Хранительницы Мудрости ничуть не уступали Айз Седай и при всяком удобном случае давали это понять вождям септов и кланов, а Кар'а'карну, пожалуй, в первую очередь. — Но сперва мы…

Они проходили мимо балюстрады, откуда, словно с балкона, можно было видеть внутренний двор. Снизу доносился какой-то шум. Ранд с любопытством бросил туда взгляд и остолбенел. Дюжина взмокших от пота молодых женщин, разбившись на пары, под приглядом одетого в простой серый кафтан кайриэнца обучались искусству владеть мечом. Именно стук деревянных мечей и привлек внимание Ранда. Некоторые ученицы были в костюмах для верховой езды, другие и вовсе обрядились в мужское платье. Движения одних были напористы, но чересчур резки, а иным, плавно перетекавшим из стойки в стойку, как раз пыла и недоставало. Лица девушек выражали мрачную решимость, порой, когда та или иная понимала, что допустила ошибку, сменявшуюся удрученным смехом.

Наставник, малый с прямой, как копье, спиной, хлопнул в ладоши, и тяжело дышавшие женщины оперлись на свои деревянные мечи. Некоторые, морщась, растирали непривычные к твердым рукоятям ладони. Откуда-то со стороны высыпали слуги — кланяясь и приседая, они разносили подносы, уставленные кубками и кувшинами. Вид у этих слуг и служанок тоже был совершенно необычным для Кайриэна — все они носили белое. Платья, куртки, штаны — все белое, без единого пятнышка.

— Это еще что? — спросил Ранд. Руарк неодобрительно фыркнул.

— На некоторых кайриэнских дам Девы произвели неизгладимое впечатление.

— с улыбкой пояснила Берелейн. — Вот они и решили стать такими же. Только не Девами Копья, их больше прельщают мечи.

Сулин негодующе застыла на месте, пальцы Дев замелькали в беззвучном, но явно возмущенном разговоре.

— Все они происходят из знатных Домов, — продолжала Берелейн. — Я позволила им остаться здесь, поскольку родители ни за что не разрешили им учиться. В городе сейчас около дюжины школ, где женщин обучают владеть оружием, но многим приходится посещать их тайком. Не только женщины, вся кайриэнская молодежь, похоже, находится под сильным впечатлением от айильцев. Они принимают джиитох.

— Они коверкают джиитох, — пробурчал Руарк. — Многие интересуются нашими обычаями. Оно бы и не худо, мы готовы учить всех, кто хочет учиться, даже этих древоубийц. Но ведь они, — вождь едва не сплюнул, — все переиначивают на свой лад.

— Я думаю, — возразила Берелейн, — они не переиначивают, а просто стараются приспособить к тому, что им привычно.

Брови Руарка слегка приподнялись, и Берелейн вздохнула. Хавьен выглядел оскорбленным, его возмущало, что кто-то перечит его государыне, но ни Руарк, ни Берелейн этого не замечали. Они внимательно смотрели на Ранда, у которого возникло ощущение, что такой спор эта парочка ведет частенько.

— Переиначивают! — с нажимом повторил Руарк. — Эти глупцы там, внизу, называют себя гай'шайн. Гаи шайн!

Айильцы приглушенно загудели, руки Дев вновь замелькали в разговоре на языке жестов. На лице Хавьена отразилось легкое беспокойство.

— В каком бою или набеге они участвовали? Какой тох на себя навлекли? Ты, Берелейн Пейерон, сама подтвердила мой запрет на вооруженные стычки в городе, но они, когда думают, что их не поймают, дерутся на поединках, и потерпевший поражение облачается в белое. Если кто-нибудь из них, когда оба вооружены, ударит другого, тот, другой, просит обидчика сразиться с ним в поединке, а получив отказ, облачается в белое. Какое это имеет отношение к чести или долгу? Они все переиначивают, делают такое, от чего покраснеет и житель Шары. Этому надо положить конец, Ранд ал'Тор.

Скулы Берелейн затвердели, руки сжались в кулаки.

— Молодые люди задиристы, — промолвила она столь снисходительным тоном, словно сама прожила несчетные годы. — Но с тех пор как это началось, на поединках не убили ни одного человека. Ни единого! Кроме того, мне пришлось осадить некоторых матерей и отцов — из влиятельных Домов, между прочим, — требовавших, чтобы я отослала их дочерей домой. Идти на попятную теперь нельзя. Эти девушки, раз я им обещала, останутся здесь.

— Да держи их при себе сколько угодно, — сказал Руарк. — Пусть машут мечами, коли им охота, только бы не облачались в белое, называя себя гай'шайн, и не заявляли, будто следуют джиитох. То, что они делают, оскорбительно.

Холодные глаза Руарка буравили Берелейн, но та по-прежнему смотрела на Ранда.

Ранд колебался всего лишь миг. Он, как ему казалось, понимал, что побуждало молодых кайриэнцев пытаться следовать джиитох. За последние два десятилетия Кайриэн дважды терпел поражение от айильцев, и здешним жителям оставалось лишь задуматься — а не кроется ли секрет непобедимости айильцев в их обычаях и образе жизни? Вот они и старались подражать победителям, делая порой то, что сами айильцы воспринимали как насмешку над своими традициями. Но по правде сказать, некоторые айильские порядки чужакам представлялись совершенно невразумительными, в частности те, в соответствии с которыми кто-то становился гай'шайн. Например, завести разговор с мужчиной о его тесте, а с женщиной о ее свекрови — или по-айильски о втором отце и второй матери, — если только собеседник не помянул своих родственников первым, считалось оскорблением, достаточным для того, чтобы взяться за оружие. Но обиженный мог и не бросаться на обидчика с копьем, а просто коснуться его, после того как тот заговорил. Это, согласно джиитох, было все равно что прикосновение к вооруженному противнику. Подобный поступок приносил много джи и навлекал много тох, но тот, кого коснулись, мог потребовать, чтобы его взяли в гай'шайн, и таким образом уменьшить и честь другого, и свой собственный долг. По обычаю, требование стать гай'шайн надлежало уважить, вот и получалось, что можно было оказаться гай'шайн из-за упоминания чьей-нибудь свекрови. На взгляд Ранда, это было столь же нелепо, как и многое из того, что делали кайриэнцы. Кроме того, он полагал, что, коли уж поручил управление Берелейн, стало быть, должен ее поддерживать.

— Кайриэнцы оскорбляют тебя тем, что они кайриэнцы, Руарк. Оставь их в покое, сразу им не измениться. Возможно, со временем они многому научатся и перестанут тебя так раздражать.