– А кто же?

– Судьба.

– Как ново!

– Ново или нет, но это правда. Мне жаль, но ты родился не благородным, и с принцессой тебе быть не суждено. Такова суть ваших людских правил. Я считаю их глупыми и сковывающими, но такова ваша жизнь.

– Ты просто открыла мне глаза!

– Иногда нужно услышать свои мысли от другого. Подумай сам, и подумай хорошенько. На миг забудь, что ты влюблен, – я понимаю, что сейчас ты не можешь, но хотя бы попробуй и взгляни на вещи здраво. Ты хочешь, чтобы единственная наследница Римайна сбежала с тобой скитаться по дорогам, бросив все, что ей дорого, и всех, перед кем она в ответе?

– Она и это тебе рассказала?

– Она старалась не болтать, но пара оговорок – и все стало понятно.

– Так ты еще и дознаватель?

– Иногда бывает. Но не отвлекай меня.

– Я не хочу это слушать!

– А придется. Даже если бы твой план удался, ты хоть на минуту представь, что бы сделал ее отец? Сколько бы отрядов и наемников он послал за вами?

– Нас не нашли бы. Я бы позаботился об этом.

– Ты и сам в это не веришь.

– Я стараюсь.

Птицы в листве, окружающей скамейку, весело щебетали.

– Майриэль.

– Да?

– Я ведь не настолько глуп.

– Я надеюсь.

– Но то, что ты предложила Джулии, это так…

– По́шло?

– И неправильно. Ведь она… мы…

– Все слишком возвышенно для низких утех, да?

– Да.

– Тебе еще многое предстоит узнать об утехах, дружок. Это не только низко и пошло, это может быть и очень возвышенно и приятно. Главное, делать это в нужное время и с правильным партнером.

– Тебе лишь бы подшутить надо мной.

– Вовсе нет. Ты и так постоянно подбрасываешь мне возможности сделать это. А вот предложить тебе подумать кое над чем я бы очень хотела.

– Над чем же?

– Над тем, как трудно было Джулии предложить тебе такое. Думаешь, она не боялась и не сомневалась? Как, по-твоему, ей, благородной и чистой принцессе-фиалке, предлагать такое тебе, своему герою в сверкающей хламиде? Думаешь, что она делала всю ночь после твоего ухода? Играла на арфе? Она рыдала, страдала и изводила себя стенаниями! Догадаешься почему? Или объяснить?

Джошуа не ответил.

Вместо этого он попытался сесть и, как ни удивительно, на этот раз у него получилось.

Глаза открылись почти без проблем. Солнце светило, но не так чтобы уж слишком жестоко.

– Полегчало?

– Немного.

Майриэль протянула изящную руку, и соловей, что заливался в листве последние несколько минут, слетел ей на ладонь.

– Любовь бывает разной, Джошуа, – сказала лучница, поглаживая птичку. – Но если она взаимная и чистая, то тайна ее не опорочит. Главное, помни, – она чуть дунула на соловья, тот завертел головой, отступил на шажок, а потом взмыл обратно в листву, – что помимо радости она может принести и боль. – Эльфийка показала Джошуа ладонь, на которой осталась небольшая ранка от тонких коготков. Маленькая карминовая капелька упала им под ноги. – Будь осторожен.

– Спасибо, Майриэль. – тихо отозвался он. – Спасибо тебе большое.

Она оставила его приходить в себя, но долго нежиться на утреннем солнышке младшему мэтру не пришлось.

Его нашел местный садовник, грузный мужчина с грустными глазами и ножницами исполинских размеров. Говорят, садовники – тихие и безобидные люди, пока не тронешь их сад, а Джошуа, как оказалось, тронул его довольно сильно.

Вчерашние возлияния обернулись не только головной болью, но и порчей графского имущества. И потому все утро пришлось потратить на исправление вчерашних ошибок.

Как показало обследование, их троица неплохо повеселилась. Обходя места боевой славы, младший мэтр потихоньку начал вспоминать кривую их передвижений. Устав пить в душной кухне, они возжелали воздуха и отправились на его поиски.

Писк разбуженных служанок и мелькающие перед глазами швабры убедили их в том, что не стоит беспокоить простых, но благочестивых девиц, и они отправились искать себе пристанище где-нибудь еще.

Мысль посетить графский сад показалась всем удачной, и их небольшое путешествие началось с вывернутого кустарника. Бедное растение, как припомнилось Джошуа, без зазрения совести отхлестало барона по щекам, за что и было наказано. Следом вспомнилось, что легкий наговор кусту шепнул сам младший мэтр, и не факт, что не по наущению герцога.

Куст все еще валялся на земле и в ответ на попытки взять его в руки пытался надавать пощечин всем и каждому. Кое-как успокоив растение, они посадили его обратно. Отсутствие посоха делало процесс более трудоемким, но куда делось орудие ремесла, Джошуа никак не мог вспомнить.

Дальше их путь шел через аллеи статуй, которые сейчас стояли в замысловатых и даже неприличных позах, напрочь забыв про свои постаменты.

Если память не изменяла, в этом месте им сильно захотелось попеть, а какая же песня без танцев? Так как собственные ноги к тому времени слушались слабо, Джошуа решил привлечь к танцам украшающие сад статуи.

Как тому вечернему безумцу удалось это, утренний Джошуа понять не мог, поскольку управление материей не то чтобы не было его сильной стороной, а он, честно говоря, вообще этим почти не занимался. Впрочем, стремлением расставлять статуи в срамных позах он тоже в трезвом состоянии не страдал.

Память услужливо подсунула герцога Агастона, подзуживающего окрыленного собственной силой чародея «добавить происходящему изюминки».

За аллеей опозоренных статуй был еще пруд, где все рыбы приняли вид золотистых созданий с искрящейся на солнце чешуей. После чего компания, не добившись от молчаливых жертв их веселья исполнения хоть каких-то мало-мальски интересных желаний, углубилась в небольшую рукотворную чащу, где, видимо, и разбрелась.

Правда, прежде набедокурила по-настоящему.

Потому что среди деревьев, привязанный к ясеню, стоял ученик графского придворного чародея младший мэтр Гуж. Стоял он не из природной гордости, а потому что крепкие веревки охватывали его с ног до головы. На скуле красовался синяк, а одежда пострадала в потасовке.

– Коллега? – промямлил Джошуа, не зная, что сказать.

Гуж бросил на него испепеляющий взгляд.

– Я вижу, вы протрезвели. Освободите меня немедленно!

– Да, конечно…

Призвав на помощь садовника, он попытался разрезать путы. Но те не поддавались.

– Они волшебные, кретин вы этакий! – возмутился Гуж. – Используйте ваш посох!

– Прошу прощения, но я его… еще не нашел.