Они же на самом деле кошки, наши грифоны, только большие и с крыльями. У кого-нибудь получалось заставить кошку делать то, что она не хочет? Или не делать того, что хочет? Чернокрылая Эри ходила за мной хвостиком, и спрятаться от нее, несмотря на величину дома, не удавалось. По следу находила.

Вот после первого такого пробуждения я спустилась, наконец, в оружейную, да и выпустила пар, в клочья изрешетив мишени и расстреляв половину хранившихся в доме боеприпасов. Помогло. Правда, ненадолго. Патроны быстро кончились. Впрочем, я вовремя вспомнила о наградном церемониальном мече, бесплатным бонусом прилагавшемся к капитанским погонам и ордену. Правда, сначала из глубин памяти возник план наикратчайшего пути к винному погребу, а церемониальный меч и доблестное разрубание подушек были уже потом. Дальше помню плохо. Очнулась – в комнате медленно оседают пушинки, вокруг все в перьях, и сама я – тоже в них, в руках – обнаженный меч (ну кто бы мог подумать, что церемониальный клинок окажется настолько хорошо заточенным?). Очнулась и устыдилась. Да что же это, балрог драный, такое?! Благородная леди Анарилотиони, нажравшись, извините, до радужных фейри, с тоски по возлюбленному, которого сама же и бросила, рубает теперь подушки? Пух и прах, точнее, пух и перья. И что будет дальше? Еще полбутылки «Черной крепости» на грудь – и айда в поднебесье, закладывать виражи над Заливом верхом на неоседланном грифоне?

«Возьми себя в руки, Нол, – строго сказала я сама себе. – Стыдно!»

Ага, стыдно. Разумеется, возьму. И взяла, кстати. Пока прибирала последствия своего буйства. Так что до полетов на грифоне дело не дошло… и не доходило целую неделю. До следующего субботнего вечера. А уж там…

Вообще-то, темно-серый Мурзик – мой грифон, а не мамин. Котенку не повезло – я высоты с детства боялась и полеты не любила, так что в воздух верхом на Мурзике поднималась всего-то раза три, не больше. Мама лично воспитала его так, чтоб умный зверь ни при каких обстоятельствах не уронил столь неуклюжую наездницу. Надо ли говорить, как пригодился мне теперь этот Мурзиков навык? Учитывая, что взгромоздилась я на него, не сумев даже оседлать, после грамм этак четырехсот «Черной Крепости». По-хорошему, дрессированный грифон и не должен взлетать с пьяным пассажиром «на крыле», однако кот настолько засиделся в вольере… Впрочем, протрезвела я довольно быстро, всего лишь после третьего или даже второго грифоньего виража над седыми волнами Залива. Забыв с перепугу даже зажмуриться, я изо всех сил вцепилась в густую шерсть на загривке моего летуна и успела только начать думать о том, сколь нелепа и бесславна такая глупая кончина для леди из семьи Анарилотиони, как вдруг… Это, оказывается, было настолько здорово – летать! Проклятье! Почему же я раньше ни разу не испытывала ничего подобного?! Да что там – даже не пробовала испытать!

То ли Мурзику надо спасибо за это говорить, то ли внезапно изменившемуся восприятию, однако приземлилась я не только целой и невредимой, но и переполненной восторгом полета. Это было незабываемо, и ни у кого не найдется верных слов, чтоб описать это. Ветер… опрокинутое небо и звезды под ногами, а над головой – их отражения в черной ночной воде… и ты уже не помнишь, где верх, а где низ, и где ты сам, и кто ты… Нет никого между тобой и небом, только ты, ветер и грифон…

В общем, дорогу в винный погреб я с тех пор забыла напрочь, зато основательно протоптала путь в «грифошню». Мурзик был рад, особенно после того, как я все-таки вспомнила, как правильно его седлать.

Но это все, конечно, присказки. Не думаю, что вам так уж интересно знать, как именно благородная и принципиальная леди боролась с собственными… м-м… как бы это помягче выразиться… Ну, полагаю, в общих чертах понятно, что именно я имею ввиду. Гораздо любопытнее было то, что происходило в стенах ИВА, родной «альма-матер», куда я вновь вступила на правах слушательницы допкурса. А там, сразу предупреждаю, сюрпризов было хоть отбавляй. И первым из них оказалось предварительное тестирование, своего рода сортировка слушателей, по результатам коего я оказалась в группе с загадочным наименованием «К-бис». Впрочем, эта загадка вскоре разрешилась, когда на первой же вводной лекции группы «К-прим» и «К-бис», неприлично разинув рты и затаив дыхание, внимали приветственной речи пухленького и краснощекого профессора-хоббита в зеленом жилете и галстуке-бабочке в горошек. Профессор не выпускал изо рта незажженную вишневую трубку и периодически воинственно встряхивал головой, словно старый боевой конь при звуках полковой трубы, отчего пушистый венчик седых волос вокруг блестящей розовой лысины грозно трепетал. А вещи он нам рассказал поистине удивительные.

Во-первых, милейшие господа слушатели были от всего сердца поздравлены с успешным прохождением предварительного тестирования, в ходе коего был выявлен уровень их мыслечтецких способностей, согласно которому и произошло разделение на группы. Господа слушатели немедленно раздулись от гордости, начали украдкой переглядываться и пересчитывать звездочки друг у дружки на погонах и награды на мундирах. Скажу одно – я со своим капитанством и одинокой Вечерней Звездой третьей степени смотрелась, мягко говоря, скромно. Одни только нашивки сидевшей на одной скамье со мной широкоплечей смуглой амазонки-орки, не говоря уж о трех рядах наград, способны были вызвать желудочные колики у любого врага Империи. Профессор вежливо подождал, пока мы окончательно убедимся в собственной избранности и выдающихся способностях – и мигом опустил нас с небес на землю. То бишь, расшифровал загадочные «К». Это означало всего лишь «каскад», а «С» в названиях групп, куда попали наши менее выдающиеся коллеги, соответственно, «стандарт». И если рассуждать об удаче, то тут еще неясно, кого считать везунчиками, нас, «каскадников», или товарищей из «стандарта».

От рождения, с отеческой снисходительностью вещал хоббит, все мыслечтецы потенциально равны по силам и способностям. Это чтоб мы не обольщались слишком. В отличие от магов, прирожденная сила которых определяет ранг, в том смысле, что выше головы не прыгнешь, мы, мыслечтецы, не были ограничены своеобразным «потолком» способностей. Короче говоря, потенциально – одинаково круты, оттого и нет причин задаваться. «А как же разница в оценках? И в личной силе, и в способностях…» – недоумевая, спросил кто-то. «О! – хоббит торжественно воздел руку с трубкой к потолку. – Вот теперь мы подходим к сути явления, именуемого каскадом…»

И тут мы снова дружно открыли рты и затаили дыхание. Делая сухую выжимку из эмоциональной сорокаминутной речи профессора, постараюсь объяснить вкратце. Никто не знает, почему у некоторых активно работающих мыслечтецов случается «каскад», после которого не только уровень способностей резко увеличивается на порядок, но и дальнейший прогресс не заставляет себя долго ждать. За первым скачком способностей практически сразу следует второй, а потом, с разной и непредсказуемой периодичностью, третий, четвертый… «До каких же пор?» – сурово спросила орчанка. «В вашем случае, милая и отважная барышня, равно как и в случае любого другого представителя долгоживущей расы – до глубокой старости, коя наступит еще очень нескоро, а в случае прелестной леди Анарилотиони, украшения народа Эльдар – пока не убьют». Мы с оркой переглянулись – и инстинктивно придвинулись друг к дружке поближе. Наибольшее число каскадов зафиксировано как раз среди орков и эльфов, далее следуют, как это ни странно, дриады (но не лешие!), им в затылок дышат хоббиты, а следом уже – все прочие народы Империи. В самом хвосте плетутся прирожденные колдуны-гоблины. И все дружно посмотрели на третью девушку в аудитории – самую натуральную дриаду. Белокурая дщерь лесов оторвалась от созерцания собственных ногтей и суховато прокомментировала: «Есть такое слово – мимикрия». Погоны у нее были майорские. Орка и я переглянулись снова. Я аж зажмурилась на мгновение, представив себе, сколько легкомысленных ветрениц с цветочными именами могут оказаться моими… м-м… глубоко законспирированными коллегами. Век живи – век учись.