class="p1">— Ой-ой, было бы что портить! Ладно, ухожу. Смотри, студент, засаживай ей хорошенько, она же…… любит это дело. Ну, и деньгами кормить не забывай, потому что она не просто…… а еще и продажная.

Его наглость неожиданно вывела Диму из себя. В самом деле, наконец-то у него появилась возможность удивить любимую девушку, а тут приперся какой-то урод, и все портит. Раньше студент не задумываясь набил бы ему морду, но сейчас ничегошеньки не изменилось.

— А ну-ка, пошли, выйдем.

Антон остановился, будто налетел на невидимую стену, и медленно обернулся. Улыбка пропала, лицо стало серьезным.

— Ты это мне только что сказал, стручок?

— Тебе-тебе, — Дима отодвинул стул, и встал. — Давай, на выход.

— Дим, не надо, — Кристина мягко взяла его за руку. — Пусть этот идиот говорит, что хочет, не пачкайся, он того не стоит.

— Он назвал тебя плохим словом. Поэтому, сейчас сам и огребет. Чего стоишь? Идем.

— Ну, пошли, — согласился Антон.

Все было, как в тот вечер — парковка ресторана, и черный "Рэндж Ровер", одиноко торчащий в своем прямоугольнике. Мажор снял машину с сигнализации, и открыл дверь.

— Залезай.

— Я в твой драндулет в жизнь не залезу, — Дима плюнул на лобовое стекло. — Здесь поговорим.

— Чего-то ты борзый сильно для студента. Тебе что, в прошлый раз недостаточно понятно объяснили, как надо себя вести?

— Мне не нравится, что ты опять лезешь к Кристине. Оставь ее в покое. Ты ее не достоин, понял?

Антон сунул руку в карман.

— А то что? Достанешь конспект по журналистике, и будешь читать, пока у меня башня не взорвется?

— Нет, — Дима спокойно расправил плечи. — Просто сломаю тебе руку, и выбью пару зубов. А твою колымагу отдам своей соседке по комнате, она ее быстро в нужную вещь переделает. Ну, как, нравится перспектива?

— Попробуй, — Антон тоже расправил плечи. — Шнурок завяжи.

Дима машинально скосил глаза влево, и мажор тут же вынул руку из кармана. В свете луны блеснуло лезвие выкидного ножа. Отклонив движение оружия, Димы без особых усилий заломил кисть, Антон выронил нож, и завопил от боли.

— Ты чего творишь, придурок…

— Заткнись, — уложив его на землю, студент поднял нож, и зашвырнул в темноту. Мажор поднялся, и бешено бросился на него, махая кулаками. Дима поставил блок, развернулся, ударил в область печени, провел прямой апперкот в челюсть, и напоследок сделал эффектную подножку. Антон нелепо упал, как кукла, у которой подрезали нити.

— Еще раз полезешь к Кристине — все ноги переломаю, — пообещал первокурсник, наступая ему на грудь, и не давая подняться снова. Мажор глухо стонал от боли. — И не смей больше говорить про нее всякие гадости. Понял? Не слышу.

— Да понял я, понял…

— Вот и молодец. Садись в свою тарантайку, и кати отсюда. И больше не попадайся мне на глаза.

Если бы Зяблик наблюдал все это, он был бы доволен своим учеником.

— Ты что, дрался с ним? — спросила Кристина будничным тоном, ничуть не удивившись.

— Да он парень умный, и так все понял, — ответил Дима, чувствуя себя героем. Если бы не Алиса… Нет, ну все-таки хорошо, что ей в голову тогда пришла эта замечательная мысль о боевой магии, просто молодец. — На чем мы остановились?

Девушка задумчиво провела пальцем по краю бокала с вином.

— Знаешь, мне кажется, хватит здесь сидеть. Поехали.

Заказав такси, они двинулись обратно в общежитие. Всю дорогу Дима ни о чем не спрашивал, Кристина ни о чем не говорила. В полном молчании она открыла дверь в свою комнату, включила свет, развернулась, и потянула застежку платья. Ткань мягко свалилась вниз, открывая прекрасное обнаженное женское тело.

Также молча Дима притянул ее к себе, и впился страстным поцелуем в мягкие, чувственные губы…

Конец третьей части.

Часть четвертая: Финальная

35

В семь утра повалил крупный снег, первый в этом году. Стоя у окна, Кристина завороженно наблюдала, как крутятся в воздухе снежинки, и как земля постепенно скрывается под густой, белой пеленой. Со спины обнаженная девушка смотрелась ничуть не хуже, чем спереди. По крайней мере, так думал Дима, лежавший на подушках и чувствовавший себя совершенно обессиленным после бурной ночи.

— Тебе не холодно? — вяло спросил он.

— Немного, — Кристина повела плечами, вернулась к кровати, и скользнула к нему под одеяло. Положила голову на грудь, и начала задумчиво рисовать узоры у него на животе своими длинными, красивыми пальцами. — Ты не обидишься, если я скажу?

— Нет, конечно, говори.

— В нашу первую встречу я не восприняла тебя всерьез. Подумала — ничего особенного, обычный парень, который меня точно не заинтересует. А ты вон, каким оказался, полным сюрпризов.

— Тогда я обычным парнем и был, — он погладил ее по волосам. — Зато ты мне в нашу первую встречу сразу понравилась. Даже несмотря на то, что я тогда впервые попал в Академию, и был, мягко говоря, слегка обалдевшим.

— В Академию?

— Ну, да. Наша первая встреча. Помнишь, ты вышла из кабинета, и сказала, что туда лучше не заходить, Богданов не в настроении?

— Вот оно что. Глупый, я говорю про другую нашу первую встречу, еще раньше.

Дима машинально напряг мозги, но они, то ли от недосыпа, то ли от упадка сил, работали совсем плохо.

— А где мы раньше встречались?

— В твоем магазине.

Выскользнув из его объятий, Кристина накинула на себя шелковый халат, и снова подошла к окну, будто не в силах оторваться от раскинувшегося за ним пейзажа. Неожиданно ее голос зазвучал резко.

— Вчера арестовали мою одногруппницу Ольгу. Все решили, что она Ванда. Смешно.

— Почему?

— Да потому что эта дура ни на что такое не способна. У нее голова только шмотками и парнями забита, и кому дать, чтобы айфон подарили. Выкрала артефакт, и подставила директора, на большее ее не хватило, — девушка тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли. — Знаешь, ты молодец, что принес часть "Глаза" сюда, в Академию. Если бы решил оставить его у себя, или избавиться от него, я бы тебя тоже убила. Не задумываясь. В точности, как Радомира.

— Не пойму, о чем ты говоришь, — признался Дима. У него вдруг сжалось сердце от какого-то страшного, неясного предчувствия. — Радомира убила Ванда, а Ванда — это Ольга, и поэтому…

— Я ведь тебе уже сказала. Ольга никак не может быть Вандой хотя бы по той простой причине, что Ванда — это я.

В груди что-то ухнуло, в голове взорвалось, дыхание куда-то пропало. На несколько секунд Дима испугался, что умирает, но