* * *

– Ныне заместо Любви ПРАВО тебе посулил заморский купчина. И ты повёлся, принял, как драгоценную пилюлю от всего. А что есть право? Что за зверь такой? И чем так пригрело тебя это лихо? Чем прельстило?

Человек вдруг приподнялся с кресла, будто хотел куда-то пойти, словно увидел что в тёмном углу комнаты, но вдруг замер, так до конца и не выпрямившись. Наверное, неожиданно вспомнил что-то очень важное, сильное, изменившее, в одно мгновение перечеркнувшее его намерение. Он стоял так несколько секунд недвижно, совершенно вроде неживой. А в контровом свете трепещущего огонька лампадки ясно вырисовывался его грозный угловатый профиль, такой, знаете ли, впечатляющий, цементирующий волю, приводящий даже в содрогание душу, что хоть икону с него пиши… или чекань монету.

– Что оно стОит, то право, если без Любви? – наконец проговорил он в задумчивости. – И право, и свобода, и справедливость, о которых так много говоришь ты. И даже власть. В первую очередь власть.

Он снова сел в кресло, медленно изгибая, как бы складывая в скрипучих застарелых суставах своё высокое худое тело. Движения его казались отрешёнными, самопроизвольными, не зависящими от воли. А рассудок, поймав за юркий хвостик какую-то внезапную мысль, казалось, силился вытащить её всю из тёмной и глубокой норы памяти. Распрямить, выложить, выстроить в правильную, понятную, столь необходимую в данный момент форму. И высказать вслух.

* * *

Ну скажите, чем вам так претит пример запада? Там люди умеют отстаивать свои права и выстраивать жизнь по собственному усмотрению. Вас никогда не удивляло, почему в Европе претензии к правительству принимают иногда столь массовый характер, что порой замирает вся инфраструктура города на несколько дней? А сколько они отправили министров в отставку с полным обломом политической карьеры в будущем? Там это обычное правило. А у вас как с этим? А никак. Почему? Хи-хи. Да потому что они не ждут, как вы, пока к власти сам собой придет хороший, справедливый дяденька и всем плохим покажет кузькину мать в профиль. Они создают такие условия, что плохой, вороватый чиновник долго не усидит на месте. А вы чаете, что перемены к лучшему должны начаться сверху, как благодать, как данность высшей воли и справедливости. А чуть ждалка у вас истончится, испортится от чересчур длительного использования, то ничего другого вам не остаётся кроме как бунта жестокого и беспощадного. Вот в этом вы все, а ваши, простите, дёргания вправо-влево неминуемо упираются в одно – в захват власти с последующим «до основанья а затем». Надеюсь, вы теперь понимаете, многоуважаемый юноша, в какое, извините, дерьмо здесь вляпались? Надеюсь, неосознанно.

У русских всё с ног на голову! Ваши правители – слуги народа, как вы сами говорите – вовсе никакие не слуги, а настоящие баре – из грязи в князи. Они правят вами, как хотят, как им, не вам, заметьте, а именно им вздумается. А вы – истинные хозяева страны – влачите жалкое существование у них в холопах … и даже не в холопах, а в некоем подобии мелкого домашнего скота на откорме. Вам надо, чтобы прожевали да в рот положили. Вам опёка нужна аки младенцам несмышлёным!!! Вот вас и опекают все кому не лень. Вы инфантильны до безумия. У вас не государственный менталитет, а зависимый, рабский, холопский. Отсюда все беды и неустройства. По этой причине на западе более стабильные государства с более развитой экономикой и социальными отношениями в отличие от России, которую на протяжении всей её истории мутит, тошнит и качает в разные стороны словно пьяную.

Вы решили взбрыкнуть? Собрались тут учинить террор и диктатуру? Ха-ха-ха! Это что, ноу-хау для России? Новое экономическое чудо, которое на самом деле никакое не новое, а из года в год повторяющееся старое. Вечное! Вам хоть кол на голове теши, а вы всё за своё. В России столько было и есть всяких терроров и диктатур во всевозможных их проявлениях и чисто национальных заморочках, что если бы от этого зависело ваше благополучие, то русские бы были уже самыми счастливыми людьми в мире. Вы счастливы? Скажите, вот вы, именно вы счастливы?

* * *

– Помнишь ли, как стоял ты под татарином на поле Куликовом? Помнишь, как золотилась заря первыми лучами солнышка, как утренние птички щебетали да заходились этим своим переливчатым перезвоном аж до самозабвения? Как каждая травинка, каждая былинка, каждая козявушка мира Божьего, пробуждаясь от сна, ликовала новому дню, новому сегодня, не ведая до времени, что для многих, ой как для многих завтра уже не настанет? Всякая тварь бессловесная счастлива этим незнанием. Но не ты. Ты ведал. Знал всецело и совершенно, что это солнышко ласкает тебя, может статься, в последний раз.… И боялся.… Да, боялся.… Как не хорохорься ты сегодня, что не говори высокопарно о героизме, о непреклонности русского духа, о решимости пострадать за отечество и Христа его … боялся и трепетал всеми клеточками души человеческой. И именно потому, что она человеческая – не деревянная, не железная, обездушенная и обезличенная. А трепетная, живая, желающая, жаждущая жизни, никак не представляющая себе иного, помимо жизни, способа существования. Да и кому хочется умирать, особенно когда так явно, так жизнеутверждающе пробуждается природа, когда каждая клеточка организма, каждая наималейшая частичка своего собственного Я настолько тонко и слитно настроена в унисон со всем сущим в мироздании, со всем живущим и зовущим жить, что и передать, представить себе нельзя. Когда настолько ясно и отчётливо видишь, слышишь, понимаешь, ощущаешь, что вот она жизнь, вот она какая есть на самом деле, непередаваемая, неописуемая никакими словами никаких самых богатых и щедрых на определения языков. Какая она тонкая, неуловимая, необъятная в своей малости, что осознать и ощутить её возможно только в минуты неотвратимой близости смерти. А смерть близка была как никогда. Она бродила в среде твоей, касаясь тебя костлявой лапой, обдувая тебя ледяным дыханием своей близости, как трепетная невеста жаром любви брачное ложе, аж мурашки по коже. Она выбирала себе жертвы. Отсчитывала, отмеряла своё. Снисходительно ухмылялась упрямству, нежеланию твоему, несогласию ни в какую уступать ни капельки, ни наималейшей капелюшечки от вот этого самого ощущения единства со всем сущим, живым, пусть безмерно далёким, но неимоверно близким в эту минуту. И чему уступать, на что менять – на безликое, отстранённое, неподвластное никакому пониманию небытие. Это же какое насилие над душой?! Какую нечеловеческую муку, боль, терзание испытывает она бедная в минуты неотвратимой близости смерти?! Настолько одна только эта мысль противоестественна её беспредельной сущности, настолько дикая, до самых выворачивающих на изнанку судорог противная её природе, что в одночасье легко, как глотнуть воздуха, можно лишиться рассудка.

* * *

– Вы вот тут в Закудыкине вашем собираетесь, объединяетесь, кучкуетесь.… Всё правильно в принципе, правильно, объединяться нужно, один в поле не воин. Но для чего?! Всё для того же – чтобы учинить очередную заварушку, свершить ещё одну ВЕЛИКУЮ МАЙСКО-ИЮНЬСКО-ИЮЛЬСКУЮ или какую там ещё РЕВОЛЮЦИЮ, поперестрелять дружка дружку, и правых, и виноватых позамучить до самого что ни есть отторжения всего того, за что собственно боролись изначально! А тех кто останется, загнобить очередной диктатурой! Как бишь она, нынешняя у вас будет называться? Пролетарскую проходили, бандитскую пробовали, теперь, стало быть, ПРАВОСЛАВНАЯ? Ха-ха-ха!!! Щас описаюсь! Обалдеть можно от вашей глупости! Всё это без толку, потому что в силу того что вы по сути своей рабы, холопы, быдло, не хотите сами управлять своей жизнью, отвечать за неё, вы тут же поставите над собой нового барина и слёзно попросите его высечь вас. Большинству русских нравится, когда ими управляют, решают за них, кормят объедками с барского стола и секут на конюшне. «Высек, и тем самым запечатлел…»[118]– вот она русская благодать. У вас рабский менталитет. Русскому мужику нужен барин в виде вертикальной власти, который будет ему указывать, что делать и как жить. Сегодня в России плохой барин, да? А вам хочется хорошего? Поэтому нынешнего нужно грохнуть и поставить другого, лучше прежнего. Вот ваша логика, вот ваша ментальность, ваше и жизненное, и философское кредо.