обрушившееся на него, точно лавина, от которой он бы не сумел спастись при всём желании. Николас понял, что Лабиринт не просто во власти хаоса и Хайбаруса.

Лабиринт — поле битвы короля демонов и богов, которые сумели разорвать цепи самостоятельно.

Эта мысль всё ещё казалось ему немного дикой, но он понимал, что она правдива. Тончайшая нить магии, которая осталась в Рейне и связывала её с богами когда-то, пробудилась и позволила Николасу прочувствовать изменения в Лабиринте. Из-за этого и раскалывалось небо: где-то там, в ином ответвлении Лабиринта, боги сражались с Хайбарусом за право управлять этим местом.

Николас не понимал лишь одного — зачем нужны были сальваторы?

Сакри признали Райкера, и Николас предполагал, что это из-за некой клятвы, которую те принесли богам. Он не раз замечал, как Рейна старается уходить от вопросах о богах или обстоятельствах, при которых маги дома Орланд стали сакри. Было что-то, что она не могла рассказать, как бы Николас ни старался вытянуть из неё хотя бы два слова. Это была связь иного уровня, которая ему совершенно не нравилась. Из-за неё трое сальваторов оказались в Лабиринте, а вместе с ними — ни в чём не повинные люди.

— Нам нужно убираться отсюда, — наконец сказал Николас, с трудом сглотнув ком в горле. — Здесь становится слишком опасно.

— Почему? — тут же воскликнула Марселин, едва не вцепившись ему в плечо. — Разве мы не должны сначала найти остальных? Ты говорил, что чувствуешь Пайпер и Фортинбраса, но что насчёт Стефана и…

— Стефан сильный маг, — проворчал Николас, — но Лабиринту он вряд ли интересен. Думаю, я отслежу его магию, как только выберемся отсюда.

— Но как мы…

Договорить Твайла не успела. Крыша здания, на котором они были, да и весь город вокруг начали рушиться. Николас быстро схватил Марселин за руку, перебросил их к Твайле и мгновенно переместил подальше от развалин, в которые город превратился меньше, чем за несколько секунд. Пыль ещё не успела осесть, когда Николас почувствовал, как ему становится трудно дышать. Магия стягивалась в тугой узел, и сама основа Лабиринта будто начала давить на него. Позади выросла огромная тень, и Николас почти вскрикнул, когда Рейна заставила его повернуться. Однако это была не тьма, переставшая нападать на них лишь недавно, а огромные врата, выросшие из земли: белый мрамор с золотыми прожилками, древние письмена на поверхности камня, которые Николас не мог прочитать, и слабый мерцание, окутавшее врата.

— Не думаю, что это хорошая идея, — тихо сказала Марселин.

Николас отпустил магию, и та практически мгновенно оплела врата многочисленными нитями, а после принесла ему спокойствие. Мимолётное, но всё же.

— Это настоящие врата. Не те, через которые мы вошли, но они выведут нас в Дикие Земли.

— А что насчёт остальных? — торопливо уточнила Твайла, при этом настороженно оглядываясь по сторонам.

— Благодаря нашей связи они поймут, какие врата настоящие, и смогут выбраться.

— Но если те не просто не появятся?

На этот вопрос у Николаса не было ответа. Он в совершенстве владел Движением и понимал в структуре Лабиринта больше, чем кто-либо другой, однако появление, открытие или исчезновение врат были загадкой даже для него. Впрочем, теперь он предполагал, что дело было как раз в борьбе богов и короля демонов. Возможно, кто-то из богов выхватывал власть над Лабиринтом и возводил врата, а после удерживал их в одном месте так долго, как только мог, и при этом сохранял возможность их открытия. Это также объяснило бы, почему некоторые врата не желали их пропускать — тогда их контролировал Хайбарус.

— Нико! — прикрикнула Твайла, и он, дёрнувшись, понял, что слишком быстро отвлёкся.

— Придётся рискнуть, — взволнованно сказал он, посмотрев сначала на Твайлу, потом — на Марселин, от переживаний уже искусавшую нижнюю губу. — Я не знаю, где нас вышвырнет, но обещаю, что вы не пострадаете. Мы с Рейной вас защитим.

Твайла без промедлений кивнула, тогда как Марселин замешкалась. Меньше всего Николас хотел, чтобы она сомневалась в нём именно сейчас. Это не только пугало его, но и расстраивало. Неужели он недостаточно хорошо управляется со своей магией, чтобы остальные сомневались в нём? Особенно Марселин. Она ведь доверилась ему так же, как Николас — ей, и он считал, что они стали близкими друзьями. Если бы она сомневалась в нём, то не согласилась бы стать ракатаном для тела.

«Нико», — прозвучал голос Рейны, и он осознал, что опять отвлёкся.

— Всё будет хорошо, — стараясь звучать уверенно и непринуждённо, сказал он. — Я с этим справлюсь.

В конце концов, он не мог быть хуже Пайпер, Фортинбраса или Иснана. Его связь с Рейной была намного крепче, чем у Пайпер с Лерайе, да и он порой не боролся за контроль над телом и магией, как Иснан с Ренольдом. Движение Николаса было идеально, и он всегда идеально использовал его.

Он лишь слегка взмахнул рукой, и с кончиков пальцев сорвались тонкие фиолетовые нити, метнувшиеся к вратам и намертво прилипшие к ним. Николас потянул, и врата распахнулись, брызнул ослепительный свет.

— Всё будет хорошо, — повторил сальватор, крепко сжав протянутую ладонь Твайлы.

Марселин, поколебавшись ещё немного, взялась за руку Твайлы.

— Я справлюсь, — ещё раз повторил Николас, в ту же секунду перебросив их ещё ближе к вратам.

Холодный яркий свет почти коснулся его, готового пройти первым, когда небо раскололось надвое. До этого были лишь мелкие трещины, за которыми крылась тьма, но на этот раз в небе зияла огромная трещина, из которой вырвались две точки. Одной ногой Николас уже был за вратами, и время будто замедлилось. Он повернул голову, мгновенно отыскал две точки и понял, что это не тьма, принявшая чей-то облик, или твари, которых спустил король демонов.

Это был сам король демонов и кто-то из богов. И они падали вниз, вцепившись в друг друга, будто обезумевшие.

Николасу потребовался всего один взгляд, чтобы понять, что он видит настоящую богиню: алые волосы, тёмные у корней и почти розовые у кончиков, заплетённые во множество косичек; белые одежды, трепыхающиеся на ветру; и оружие, состоящие из чистого света. Её противник, король демонов, даже не имел формы, не то что лица