в рамках проекта «Зевс» на кафедрах и в аудиториях Института, интересные и захватывающие лекции Аркадия Константиновича — лучшее его и остальных анализаторов время. А ведь время — главный враг человека, и очень жаль, что крайне редко он об этом вспоминает.

— Вы не умерли, проф, — грустно улыбнулся Ярослав, глядя сквозь остатки прозрачной текилы на дно бутылки, на которой стеклодувами были выведены объём ёмкости и дата производства. — Вы теперь летаете среди атомов в вышине, там, где облачный горизонт переходит в бескрайний космос. И мы обязательно, слышите, обязательно, ещё с вами встретимся. Иначе быть не может…

Крепкий мексиканский напиток всё-таки сделал своё дело: категорически не желая спать, Коломин спустя какое-то время под бьющийся о стёкла мокрый снег провалился в царство Морфея.

Проснулся Ярослав не от сигнала будильника, а от сигнала нового сообщения, присланного в Atommail. Будучи нетрезвым, несколько часов назад Коломин машинально не забыл надеть на провод нета блокатор. Сейчас же голова отяжелела не столько от выпитого, сколько от каскада стресса, шока и негативных эмоций последнего вечера. Поморщившись, Ярослав плюхнулся в кресло и, опершись виском на кулак одной руки, второй — сделал пару кликов мышкой. Письмо пришло ни от кого иного, как от журналиста Приставалова.

Газетчик, объективно не зная об очень близкой связи Градова и Коломина, писал следующее:

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: «МОЛНИЯ!!».

Ял, здравствуйте! Ужасное событие потрясло сегодня (или вчера, не знаю, когда прочтёте) Москву. Я думаю, вы уже знаете, что от рук Красного тряпочника пал профессор Градов, вероятно, главнейший специалист не только страны, но и мира в области нейропсихомеханики! Умнейший учёный, таланливый «технарь», прекрасный педагог и просто светлая душа пал от рук какой-то грязи, мерзотного убийцы.

Ял, вы тогда долго не отвечали, и я сразу заподозрил, что в «Мёртвом кольце» с вами приключилось что-то нехорошее. Информатор Е. тоже после вашего похода перестала выходить на связь. Я очень сильно пожалел, что дал вам ту наводку, и безмерно рад, что сейчас с вами всё в порядке.

Друг мой, я продолжаю быть убеждённым, что журналистика должно работать на общество, а не общество должно трудиться журналистику. Чтобы там с вами не произошло (да, знаю, что не можете рассказать подробнее из-за гостайны), я очень хочу исправить свою оплошность. Также я хочу вам помочь наконец-то добить это, казалось бы, «висячное» дело.

Во вложении откройте несколько фотографий и внимательно на них взгляните. Не спрашивайте, откуда я их достал, всё равно не отвечу. Сделаны они с камер пресловутого «Ока» (да, вот тебе и «безопасное хранение данных»!) в одном из районов Москвы. Место, я уверен, вы узнаете. Присмотритесь внимательно. «Око» в онлайн-режиме (а фото — это экранописи с видео) даёт наблюдателю предварительный социальный портрет каждого, кто попадает в её поле зрения. Ну или почти каждого: все животные равны, но некоторые животные равнее, как известно по классику.

Вот Шпагина Наталья Романовна, 09.09.1937 года рождения, врач-кардиолог ВКНЦ в Кунцевском районе. Это Слюсарев Леонид Павлович, 16.07.1958 года рождения, слесарь-лазерщик первого разряда на Московском заводе режущих инструментов «Фрезер». Это Сёмина Анна Сергеевна, 31.01.1972 года рождения, студентка Московского архитектурного института, и Сёмин Алексей Сергеевич, 04.10.1980 года рождения, школьник. Это Щелин Анатолий Иванович, безработный, трижды судимый («Око» сразу показало статьи 108, 145, 147 УК РСФСР). Это Толстошеев Игнатий Калинович, важная шишка в московском горкоме. Рамка на него навелась, лицо видит, но информацию о личности не выдаёт. Но так кому нужно, всё равно его узнает. О, этот здоровый тип с бетонной мордой — майор КГБ Жилин. Известен в узком кругу, в том числе среди нас, журналистов. Тот ещё цербер. Рамка на него навелась, но стала ловить неполадки, так как товарищ Жилин в пассивном режиме использует так называемые «жёлуди» — устройства для создания помех сканированию лица. А это что за тип?

Так или иначе наши изображения, например, при получении паспорта, попадают в базу данных «Ока». Уже потом, на протяжении всей нашей жизни, система эмпирически в автоматическим режиме сканирует наши лица на улицах и самостоятельно обновляет собственные данные, удаляя неактуальные изображения или так или иначе обрабатывая старые. Как говорилось в старом добром фильме, все мы «под колпаком» у Мюллера. Но на этого персонажа, активно скрывающего свою физиономию под капюшоном (а капюшон для «Ока» не помеха — оно в полумраке по очертанию подбородка или даже по форме черепа способно дорисовать остальное лицо), нет рамки. Система не видит его, не воспринимает как существующего человека. Ощущение, что он никогда не попадал в её поле зрения, что практически невозможно. Для «Ока» он неживой городской объект или животное вроде голубя или собаки.

Эта информация точно уже не является провокацией для попадания в засаду. Как ей распорядиться, решать вам. Место вы определите без меня.

С уважением,

Вю.

Ярослав с нетерпением открыл последние фотографии, о которых говорил Приставалов, и невольно вздрогнул. Человек, на которого указал журналист и которого «Око» никак не воспринимало, по росту, походке и манере одеваться точь-в-точь походил на Красного тряпочника. Сомнений быть не могло: это был он.

— Сукин сын! Сукин сын, — процедил Коломин, уставившись на изображения. Тряпочник нагло обернулся к объективу камеры и тоже словно ехидно смотрел в ответ. — Свою лежанку тоже устроил у всех на виду, прям как банда Бетона. Это недостроенный небоскрёб «Союз» на Красной Пресне. Он бил и возвращался в центр. Бил и возвращался в центр…

Внезапно какое-то умиротворяющее спокойствие нахлынуло на Ярослава. Он неспеша принял душ, собрался, проверил все приборы «Зевса» и АПС-М. Взял кошелёк и достал оттуда мелочь. Осмотрел квартиру словно в последний раз. Заперев дверь на лестничной площадке, позвонил Саре Беньяминовне и наконец передал недавно вставшей соседке деньги на ремонт кнопки лифта.

— Занятой вы человек, Ярослав Леонидович, занятой. Я уж-таки думала, что придётся из своих скромных средств пенсионных за вас добавлять. Спасибо, спасибо, — поблагодарила соседка, с то ли интересом, то ли удивлением проводив Коломина взглядом.

Выехав из подземного гаража, на умеренной скорости Коломин выдвинулся к месту работы на Житную. Вчерашний снегопад не прекращался, и создалось ощущение, что Москва интенсивно начала готовиться к Новому году. Не хватало только песни Синатры «Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!», звучащей из аэромобильной радиомагнитолы. Дворники «Метеора» оперативно сметали налипающие снежинки, превращая их в холодные жидкие разводы. Благо, жидкость против замерзания пока ещё справлялась.

— Ярослав, доброе утро… Да уж, «доброе», — зачем-то исправился Боровиков по