Вот почему этим субботним вечером инспектор Питер Ханкен оказался не в кругу семьи у домашнего очага, а перед микроскопом, где мисс Эмбер Кубовски — в данный момент главный эксперт по уликам — с воодушевлением докладывала ему о том, что обнаружила на швейцарском ноже и в ранах, нанесенных Терри Коулу.

Кровь на ноже действительно принадлежит Коулу, с готовностью подтвердила она, сосредоточенно потирая висок закрепленным на конце карандаша ластиком, словно хотела стереть что-то написанное на своем черепе. После скрупулезного исследования всех лезвий и инструментов ножа она констатировала, что левая половинка ножниц сломана, как и упоминал Энди Мейден. Отсюда неизбежно вытекало логичное заключение о том, что раны на теле Терри Коула оставлены именно исследуемым ножом, который также имеет явное сходство с ножом, предположительно подаренным дочери Энди Мейденом.

— Верно, — сказал Ханкен.

Мисс Кубовски, судя по всему, была довольна тем, что инспектор одобрил ее выводы.

— Тогда взгляните-ка вот сюда, — с интригующей живостью предложила она, кивнув на микроскоп.

Ханкен, прищурившись, заглянул в окуляр. Замечания мисс Эмбер Кубовски звучали настолько очевидно, что он удивился ее странному волнению. Должно быть, ее личная жизнь так же пресна, как вчерашняя овсянка, если бедняжка торчит на работе ради такой ерунды.

— А что конкретно я должен увидеть? — спросил он, поднимая голову от микроскопа. — Я не разглядел там ничего напоминающего сломанные ножницы или хотя бы пятна крови.

— Их там и нет, — радостно заявила она. — В том-то и дело, инспектор Ханкен. И это представляется мне чертовски странным.

Ханкен бросил взгляд на циферблат стенных часов. Он работал без отдыха уже более двенадцати часов, и до конца дня ему еще хотелось успеть поделиться собранными сведениями с лондонскими коллегами. Поэтому сейчас ему меньше всего хотелось отгадывать загадки, заинтриговавшие кудрявого эксперта.

— Если там нет ни ножниц, ни крови Коула, то зачем мне смотреть на это, мисс Кубовски?

— Вы исключительно вежливы, — сообщила она ему. — Не всякий детектив бывает так хорошо воспитан, знаете ли.

Ханкен подумал, что она рискует исключительно расширить свои познания о невежливости, если сейчас же не объяснится. Но все же поблагодарил ее за комплимент и тут же намекнул, что будет счастлив услышать все, что она хочет сообщить ему, но желательно побыстрее.

— Да-да, разумеется! — воскликнула она. — Вы видите сейчас под окуляром поврежденную лопатку. Ну, не всю, конечно. При данном увеличении вся рана, вероятно, составила бы двадцать дюймов в длину. Там только ее часть.

— Часть раны на лопатке?

— Верно. И это был самый глубокий разрез на теле парня, по заключению доктора. На его спине. Не доктора, естественно, а парня.

Ханкен припомнил отчет доктора Майлз. Рана в области левой лопатки прошла рядом с одной из легочных артерий.

Мисс Кубовски сказала:

— Я не стала бы ломать голову по этому поводу, если бы не прочла в отчете, что на лопатке — это одна из спинных костей, понимаете? — осталась отметина от орудия убийства. Поэтому я занялась дополнительным исследованием и сравнила эту отметину с лезвиями ножа. Со всеми его лезвиями. И что бы вы думали?

— Что?

— Этим ножом не могли нанести ту отметину, инспектор Ханкен. Никоим образом, никаких сомнений, вот так, даже и говорить не о чем.

Ханкен удивленно воззрился на нее. Он попытался переварить эту информацию. Более того, он засомневался, не ошиблась ли она. Девушка выглядела слегка чокнутой — лабораторный халат с частично распоровшейся подшивкой был заляпан спереди кофейными пятнами, — и небрежность в одежде едва ли могла свидетельствовать о ее аккуратности в профессиональном смысле.

Эмбер Кубовски, очевидно, не только заметила тень сомнений на его лице, но и поняла, что необходимо рассеять их. Продолжив пояснения, она начала сыпать научными терминами, используя в качестве доказательства рентгеновские лучи, толщину режущих кромок, углы среза на лопатке и микромиллиметры. Поток ученого красноречия не иссякал до тех пор, пока она не убедилась, что инспектор понял суть всего сказанного: кончик оружия, пронзившего спину Терри Коула, срезал кусок лопаточной кости, и форма этого среза не соответствует ни одному из лезвий данного швейцарского ножа. Хотя концы ножевых лезвий острые — это очевидно, потому что зачем же ножу тупые лезвия, разумно заметила она, — но их режущие края расходятся не под тем углом, под которым была срезана лопаточная кость Терри Коула.

Ханкен вяло присвистнул. Она прочла ему впечатляющую лекцию, но он все же спросил:

— Вы уверены?

— Могу поклясться в этом, инспектор. Мы все могли бы даже не заметить этого, если бы я не использовала данные рентгеновского исследования и не изучила их, как сейчас, под микроскопом.

— Но другие раны нанесены ему этим ножом?

— Да, все верно. За исключением раны на лопатке.

Но мисс Кубовски припасла ему еще один сюрприз. Они перешли к другому лабораторному столу, где она дала свое заключение по поводу темного пятна, которое ее также просили исследовать.

Услышав выводы, сделанные Эмбер Кубовски, инспектор Ханкен тут же бросился к телефону. Пора было разыскать Линли.

_________

Набрав номер мобильного телефона лондонского коллеги, он узнал, что Линли сидит в приемной палате отделения «скорой помощи» госпиталя Челси и Вестминстера. Линли быстро обрисовал ему ситуацию: Вай Невин, соседка Николь Мейден, подверглась жестокому нападению в снимаемой ими квартире.

— Как ее состояние?

К их разговору примешивались отдаленные голоса, кто-то крикнул: «Срочно сюда!» — а потом послышался нарастающий мелодичный вой сирены «скорой помощи».

— Томас! — Ханкен повысил голос. — В каком она состоянии? Вы узнали у нее что-нибудь?

— Ничего, — наконец ответил Линли из Лондона. — Пока я ничего не могу сказать наверняка. Нас к ней не подпускают. Они занимаются с ней уже около часа.

— А вы сами что думаете? Нападение на нее как-то связано с нашим делом?

— Я бы сказал, что это вполне вероятно.

Линли перешел к тому, что ему удалось узнать со времени их последнего разговора. Начав с рассказа Шелли Платт, он конспективно изложил встречу в фирме «Управление финансами МКР» и закончил историей сэра Адриана Битти и его жены.

— Таким образом, нам удалось отыскать лондонского любовника, но у него имеется алиби, пока, правда, не проверенное нами. Но даже если бы у него не было алиби, то я, честно говоря, не представляю, как бы он мог протащиться по горам, прирезать ножом парня, а потом еще догнать вторую жертву. Ему, кажется, уже за семьдесят.

— Значит, Апман говорил правду, — заметил Ханкен, — по крайней мере, в отношении пейджера и телефонных звонков дочери Мейдена во время работы.