Интефа потащило за нами на скользких канатах собственных внутренностей, но постепенно он отставал, когда все новые и новые клубки кишок выдергивались из открывшейся брюшной полости. Цеплялся за них обеими руками, но они выскальзывали из пальцев, как чудовищная пуповина, приковавшая к вращающемуся колесу колесницы.

Интеф страшно кричал, и я не пожелал бы еще раз услышать такой крик. Вопли до сих пор эхом отдаются в моих кошмарных снах. Ему все-таки удалось подвергнуть меня последней пытке. Я никогда не смогу забыть этого, как бы мне ни хотелось.

Когда же отвратительный канат, тащивший его за нами по черной земле, оборвался, он рухнул посреди поля. Крики его наконец смолкли, и тело застыло на вспаханной земле.

Я остановил лошадей, и Тан, соскользнув со спины лошади, встал и подошел к колеснице. Помог госпоже и царевичу спуститься и прижал их к своей груди. Госпожа плакала.

— Ах, это было так ужасно. Что бы он ни сделал с нами, он был моим отцом.

— Теперь все в порядке. — Тан обнял ее. — Все кончено.

Царевич Мемнон глядел через плечо матери на распростертую фигуру своего дедушки с тем особым выражением любопытства, с каким дети всегда смотрят на кровавые зрелища. Потом вдруг набрал в легкие воздух и звонко произнес:

— Он был плохим дядей.

— Да, — тихо согласился я. — Он был очень плохим дядей.

— А теперь плохой дядя умер?

— Да, Мем, он умер. Теперь мы можем спать спокойно.

Я погнал лошадей вдоль берега вслед за уходящей флотилией. Когда наконец поравнялся с ладьей Крата, тот узнал нас в чужеземной колеснице. Даже с такого большого расстояния было видно, как он изумлен. Позже рассказал, что думал, будто мы уже давно находимся на борту одной из передовых ладей.

Покидая колесницу, я распряг лошадей и отпустил их. Потом мы вошли в воду и вброд дошли до маленькой лодки, которую Крат послал за нами.

ГИКСОСЫ не могли так просто отпустить нас. День за днем их колесницы преследовали флотилию по обоим берегам Нила. Оглядываясь назад, мы всякий раз видели за кормой «Дыхания Гора» тучи пыли над отрядами врага. Часто пыль смешивалась с черным дымом над городами и деревнями, расположенными по берегам реки и теперь разграбленными и сожженными гиксосами. Когда мы проходили мимо какоголибо египетского города, небольшая стайка лодок присоединялась к нашей флотилии. С каждым днем она увеличивалась.

Когда ветер становился неблагоприятным, отряды колесниц догоняли нас. Тогда сверкающие экипажи неслись на наших глазах по обоим берегам реки, и мы слышали грубые, но бессильные насмешливые выкрики. Вечный Нил защищал нас, как и многие столетия назад. Потом снова устанавливался северный ветер, и мы уходили вперед, а тучи пыли отставали, уплывая к северному горизонту.

— Лошади не смогут долго преследовать нас, — сказал я Тану утром двенадцатого дня.

— Не надейся на это. Салита влекут сокровища фараона Мамоса и законный наследник престола, — просто ответил Тан. — Золото и власть чудеснейшим образом придают силы и решимость человеку. Мы еще встретимся с этим варваром.

На следующий день ветер переменился, и колесницы медленно догнали и перегнали первые лодки флотилии, приближающиеся к воротам Хапи, первому из коридоров в отвесных скалах, которые сжимали реку ниже Элефантины. Между высокими стенами скал Нил сужался до ширины не более четырехсот шагов от берега до берега, и черные гранитные утесы вздымались в небо прямо из бурной воды. Течение выталкивало нас из ворот, и скорость ладей начала снижаться. Тан приказал сменить гребцов.

— По-моему, ты прав, Таита. Именно здесь они будут ждать, — мрачно сказал он и почти в тот же момент протянул руку к скалам. — Вон они.

«Дыхание Гора», возглавлявшая флот, уже входила в ворота Хапи, и нам пришлось вскинуть головы, чтоб посмотреть на вершины скал. Снизу фигурки лучников гиксосов на высоких утесах казались коротенькими толстоногими карликами.

— С такой высоты нас достанут стрелой от берега до берега, — пробормотал Тан. — Мы будем легкой добычей большую часть дня. Всем придется трудно, особенно женщинам и детям.

Проход через ворота Хапи оказался гораздо труднее, чем предполагал Тан. Первая же стрела, выпущенная с утесов, описала в воздухе темную дымную дугу и с шипением ушла в воду в какой-то пяди от носа нашей ладьи.

— Зажигательные стрелы, — кивнул Тан. — Ты снова оказался прав, Таита. Этот варвар быстро учится.

— Обезьяны легко усваивают новые штуки. — Я ненавидел гиксосов не меньше самого грубого вояки в нашем флоте.

— Сейчас посмотрим, могут ли твои насосы качать воду на корабли так же, как они выкачивают ее из трюмов, — сказал Тан.

Я ожидал атаки зажигательными стрелами, и последние четыре дня мы переделывали ладьи, которые Тан оборудовал водяными насосами моего изобретения. Теперь перед входом в ворота Хапи каждый из наших кораблей подходил к ним. Тан приказывал кормчим спустить паруса, и моряки начинали качать воду на палубу и снасти. Затем они наполняли кожаные ведра водой и расставляли их по палубе, чтобы те были под рукой. После этого одна из ладей сопровождала корабль в гранитном коридоре реки под дождем зажигательных стрел гиксосов.

Флотилии потребовалось два дня, чтобы пройти через ворота Хапи, так как высокие скалы закрывали ветер. В ущелье было жарко, и каждой ладье приходилось идти на веслах против сильного течения. Стрелы летели в нас красивыми искрящимися дугами и со стуком впивались в мачты и палубы. Вонзившись, каждая из них вспыхивала, и нам приходилось тушить небольшой пожар, передавая ведра с водой по цепочке или качая воду насосом сопровождающей лодки. Мы ничем не могли ответить гиксосам, потому что лучники сидели на высоких утесах: выше полета стрелы из наших слабых луков. Когда Ремрем попытался высадиться на берег и скинуть их с этих насестов, они без труда остановили его воинов и заставили с большими потерями отступить на ладьи.

Корабли, преодолевшие коридор Хапи. были покрыты темными обгорелыми пятнами. Многие оказались не столь удачливыми. Пламя, вспыхивавшее на борту, побеждало ведра и насосы и пожирало корабль. Его приходилось бросать, и он начинал дрейфовать вниз по течению, причиняя адские муки остальным ладьям флотилии. В большинстве случаев нам удавалось снять команду и пассажиров до того, как пожар охватит корабль, но иногда было уже поздно. Крики женщин и детей, охваченных огнем, до сих пор раздаются в моих ушах, и кровь стынет в жилах. Я никогда не забуду один образ того ужасного дня: молодая женщина прыгнула с палубы горящей барки в воду, а волосы ее полыхали, как брачный венец.

В воротах Хапи мы потеряли пятьдесят кораблей. Черные флаги были подняты на каждой ладье, когда мы подошли к Элефантине, но теперь гиксосы, казалось, устали преследовать нас, скача за флотилией вдоль реки. Тучи пыли, стоявшие на северном горизонте, исчезли, и мы получили передышку. Теперь мы могли оплакать наших мертвых и починить корабли.