Тут же раздался резкий выкрик. Гиксосы отдавали приказы. Мы услышали звон оружия. Потом тяжелые шаги простучали по ступенькам каменной лестницы, и небольшой отряд врага помчался вверх.

Сначала из-за каменной балюстрады впереди нас появились только высокие шлемы, а потом и воины гиксосов в чешуйчатых кольчугах встали перед нами во весь рост. Их было пятеро, и они неслись на нас с обнаженными мечами, все — рослые мужчины с черными бородами, заплетенными красными ленточками. Один из них был выше остальных. Сначала я не узнал его, так как он по обычаям гиксосов отрастил бороду и украсил ее ленточками, да и забрало шлема скрывало половину его лица. Потом он вдруг воскликнул голосом, который я никогда не смогу забыть:

— Так это молодой Харраб! Я убил старого пса, а теперь прикончу и щенка.

Мне следовало бы знать, что вельможа Интеф наверняка в числе первых отправится вынюхивать пути к сокровищам фараона. Скорее всего, он мчался впереди основных сил гиксосов, чтобы первым оказаться в погребальном храме. Однако, несмотря на хвастливый крик, не бросился навстречу Тану, а взмахом руки приказал отряду колесничих поработать за него.

Тан снял с плеч царевича Мемнона и бросил его мне, как куклу.

— Беги! Я куплю вам немного времени.

И бросился вперед навстречу гиксосам, пока они не выбежали с каменной лестницы, и им не хватало места для свободных действий мечом. Первого Тан убил одним ударом, тем самым резким колющим ударом в горло, который ему всегда так удавался.

— Не зевай тут, — крикнул он мне через плечо. — Беги! Я не зевал. Однако понимал, что с ребенком на руках не выполню его приказ. С такой ношей мне не добежать до берега впереди преследователей.

Я шагнул на край насыпи и посмотрел вниз. Прямо под собой увидел две колесницы гиксосов. Лошади фыркали и переступали на месте. С колесницами остался только один человек, остальные побежали вверх по лестнице. Он стоял у голов лошадей, и все его внимание было поглощено двумя упряжками. Даже не заметил мою голову над парапетом.

Прижав к себе Мемнона, я перекинул ногу через парапет и спрыгнул вниз. Царевич испуганно вскрикнул, когда мы полетели на дорогу, где стоял колесничий гиксосов. Стена была высотой примерно четыре роста человека. Я наверняка сломал бы себе ногу, если бы не приземлился прямо на ничего не подозревающего гиксоса. Сила удара начисто сломала ему шею. Я услышал, как хрустнули позвонки, и он сложился подо мной, смягчив наше падение.

Я быстро вскочил на ноги. Царевич Мемнон орал что есть мочи от злости, страха и возмущения по поводу такого грубого обращения, но это было только начало. Я бросил его в ближайшую колесницу и посмотрел вверх на госпожу. Лостра глядела на меня с парапета.

— Прыгай! — закричал я. — Ловлю!

Ей и в голову не пришло колебаться. Она перекинула ноги через парапет с такой скоростью, что я даже не успел собраться, чтобы схватить ее. В полете короткая юбка задралась и обнажила длинные стройные бедра. Она ударила меня прямо в грудь и выбила воздух из легких. Мы повалились на землю.

Задыхаясь, я вскочил на ноги и помог ей подняться. Потом грубо толкнул ее к колеснице и крикнул:

— Держи Мемнона!

Лостра схватила его в тот самый момент, когда мальчишка собирался спрыгнуть с колесницы. Он все еще орал от злости и страха. Мне пришлось перелезть через обоих, чтобы схватить вожжи.

— Держитесь крепче! — Пара лошадей тут же подчинилась, и я ловко развернул упряжку под стеной. Одно колесо подпрыгнуло, перекатившись через убитого.

— Тан! — заорал я. — Сюда!

Тан вскочил на край парапета прямо надо мной, легко удерживая равновесие и парируя удары колесничих, которые вертелись вокруг него, как гончие вокруг леопарда, забравшегося на дерево.

— Прыгай, прыгай! — завопил я, и он шагнул с края каменной стены. Плащ волной вздулся за его плечами и головой, и Тан рухнул на спину левой лошади. Меч выпал из его руки и зазвенел на твердой земле, а сам он обхватил лошадь за шею и прижался к ней.

— Но! — закричал я лошадям и ударил их вожжами по задам. Они рванулись вперед полным галопом. Я повел их по проходу через поля, которые протянулись вдоль берега реки. Я видел паруса нашего флота на стрежне и мог даже разглядеть вымпел «Дыхания Гора» в этом лесу мачт. До берега оставалось полмили, и я бросил взгляд назад.

Вельможа Интеф и его люди сбежали вниз по лестнице. На моих глазах они взобрались на другую колесницу. Я выругал себя за то, что не сумел вывести из строя ее упряжь. Достаточно было перерезать несколько ремней, но меня охватил такой панический страх за госпожу и царевича, что я совсем забыл об этом.

Вельможа Интеф погнался за нами. Его колесница не проехала и сотни шагов, как я понял, что она гораздо быстрее той, которой управлял я. Тан висел на спине левой лошади и мешал ей бежать. Он был тяжелым мужчиной и крепко сжимал ее шею обеими руками. Его сковал страх. Казалось, впервые в жизни он по-настоящему испугался. Я видел собственными глазами, как Тан хладнокровно пускал стрелы из лука в несущегося прямо на него льва, но лошадь напугала его до смерти.

Я старался не обращать внимания на преследующую нас колесницу и смотрел вперед, сосредоточившись на езде по пахоте и извилистым дорожкам вдоль оросительных каналов и канавок, которые отделяли нас от берега Нила. Колесница гиксосов была тяжелее и неуклюжее экипажа Таити. Сплошные деревянные колеса с ножами на ободьях глубоко врезались во вспаханную землю, а бронзовые доспехи и украшения на бортах не убавляли вес колесницы. Лошадей, наверное, долго гнали перед тем, как я взялся за вожжи. Их покрывала пена — словно кружева, висела она на ногах и мордах.

Мы не проехали и половины расстояния до берега, когда я услышал за своей спиной приближающиеся крики колесничего гиксосов и цокот копыт. Оглянулся и увидел, что между нами оставалось лишь три длины упряжки. Гиксос погонял лошадей сплетенным из кожи кнутом и орал на них на каком-то грубом, уродливом языке. Рядом с ним из-за передка высовывался вельможа Интеф. Его борода, заплетенная разноцветными ленточками, развевалась по обе стороны от шеи, а красивое лицо горело азартом охотника.

Он крикнул мне, и голос его перекрыл шум двух колесниц:

— Таита, мой милый, ты все еще любишь меня? Я хочу, чтобы ты доказал мне это перед смертью, — и захохотал. — Ты встанешь передо мной на колени и умрешь с полным ртом. — У меня мурашки пошли по коже, когда я представил себе это.

Наш путь пересекала оросительная канава, и я свернул вдоль нее, так как края были слишком крутыми. Колесница гиксосов последовала за нами по внешнему кругу, догоняя с каждым прыжком лошадей.

— А тебя, моя милая дочь, я отдам этим воинам. Они научат тебя кое-каким штукам, которые Харраб забыл тебе показать. Ты мне будешь не нужна, когда я получу твое отродье. — Царица Лостра крепче прижала к груди царевича, лицо ее побледнело и осунулось.