Вооруженные автоматами священнослужители бросились в центр склада, где виднелись железные перильца лестницы, ведущей в подвал для хранения фруктов. Лавров, громыхая берцами по железным ступеням, быстро спустился вниз. Отец Иеремей отстал. Он тяжело дышал, уцепившись рукой за перила, ему категорически не хватало воздуха. Солнце нещадно пекло сквозь проломы, зияющие в крыше.

Пленных было пятеро. Они испуганно выстроились вдоль дальней стены и смотрели на ворвавшегося в подвал автоматчика с перекошенным европейским лицом.

— Халид! — крикнул украинец. — Халид Асаад!

Пленные молчали. Это были мужчины разного возраста. Избитые, с засохшими пятнами крови на разорванных одеждах. С непокрытыми головами. Лавров всматривался в их заросшие щетиной и бородами лица. Те прятали глаза.

— Где Халид Асаад? — спросил у них вошедший отец Иеремей.

— Они пытали его, хотели, чтобы он выдал тайник с оружием девяти пророков, но он ничего им не сказал, и они опять увели его, на рассвете, — осмелился доложить кто-то из пленных.

— Зачем?

— На казнь.

Виктор, не в силах сдержать нахлынувший гнев, закричал и выпустил длинную автоматную очередь вверх полукругом. Бряцали подпрыгивающие гильзы, подвал заволокло пороховым дымом и пылью побелки, с потолка осыпалась кусками штукатурка. Лавров с ненавистью швырнул бесполезное оружие на бетонный пол.

В центре Тадмора они сперва учуяли запах. Это был запах с примесью страха и смерти. Они обнаружили обезглавленное тело Халида аль-Асаада, привязанное стоя к столбу дорожного знака на площади древнего города. Руки обезглавленного были вздернуты вверх. Оливкового цвета рубаха залита кровью на груди. Отсеченная голова покоилась между босыми ступнями у небольшой лужицы уже запекшейся на солнце крови. На голове казненного глумливо установили белый квадратный плакат со списком «преступлений». Отец Иероним негромко прочитал вслух нацарапанные красным арабские буквы:

«1. Участник богохульных конференций.

2. Директор археологических идолов.

3. Совершил визит в Иран и присутствовал на торжествах в честь революции Хомейни…»

По пустынной мостовой ветер гнал обрывок газеты. Пéкло. Людей нет. Только высокие пальмы качали на ветвях разморенных птиц. И все, тишина. Лаврову вспомнилось высказывание царицы Зенобии: «Ради Пальмиры я умру, как пальма, а пальмы умирают стоя». Нет теперь в этом древнем городе сильнее веры, чем вера в насилие. Для людей наивных и впечатлительных это самая настоящая религия, а для скептиков — философия. С оружием можно прожить и без Бога, считают они. Их безумие заразно, и с каждым днем их все больше и больше.

4

В Маалюле было ветрено и пыльно. Прохожим хотелось повыше натянуть сирийский шарф-куфию. Иногда в окно наблюдать интереснее, чем смотреть телевизор. Тут Лавров был полностью согласен с котами. Из окна, попивая кофе, было приятно наблюдать, как безмятежно идут куда-то местные жители, держась тенистой стороны. Под ногами у них что-то скрипело и хрустело. Шаурма с горячей начинкой помогала меньше грустить. «Голодный — значит, живой», — думал Виктор. И настроение поднималось.

— Ерема, — сказал Ермак отцу Иеремею. Так они уговорились обращаться друг к другу, когда выбрались из Тадмора и даже смогли увезти с собой из Мархатана столяра Хамета с дочерью Бат-Шебой. — У меня не должно быть этого камня.

— Какого камня? — не понял Иеремей.

— Подголовного камня Иисуса. Ты его заслуживаешь больше. Забери его.

— Я не могу согласиться, Ермак! — не принял его дар настоятель монастыря Сергия и Бахуса. — Это слишком щедро. Я понимаю, что ты чувствуешь. У тебя также есть монастырь и братия…

— Я же не милостыню даю. Здесь, в Маалюле, вы говорите на одном языке с Иисусом. Твой монастырь разрушен. Пусть он заново начнется с этого камня! — Инок Ермолай опять вложил камень в руку протоиерея Иеремея, и тот принял его.

За окном дети нашли маленького щенка под балконами. Концентрация малышни возле него теперь стала в пять раз больше, чем в пяти дворах, вместе взятых. На автобусной остановке дремал маленький беззубый бродяга и с ним хромая собака. Автобусы приезжали и уезжали, а они все сидели и кого-то ждали.

— И еще. — Ермак достал из рюкзака увесистый сверток. — Это деньги на выкуп Халида аль-Асаада. К сожалению, не потребовались. Отдай Хамету, пусть заплатит за пластическую операцию дочери в Дамаске.

— Я бедный, я никогда не смогу поступить так же, — посчитал нужным ответить отец Иеремей, но деньги взял. — Спасибо! Спасибо тебе, Ермак!

Отец Иеремей взял руку инока Ермолая за кисть и покрыл ее поцелуями. Виктор аккуратно отнял руку, легонько похлопал протоиерея по плечу. Под окном нетерпеливо квакнуло такси, вызванное, чтобы отвезти Лаврова в аэропорт Дамаска. Он возвращался домой, в Киев. Провожать себя до автомобиля украинец не разрешил. Пообещал лишь как-нибудь вернуться.

Все было совсем не так. Виктор не хотел возвращаться сюда. Никогда… А просто вернуться домой, забиться в уже привычный монастырь Святого Иоанна, уйти от всех и от себя самого…

— Уважаемый, вас кто-то зовет, — вывел его из размышлений таксист.

И вправду, за автомобилем бежала женщина в чадре и никабе.

— Эстенна! Эстенна![45] — кричала она надрывно.

Шофер остановил машину. Девушка остановилась тоже.

Лавров вышел из такси и двинулся навстречу Бат-Шебе. Таксист опустил запыленное стекло, чтобы лучше видеть в боковое зеркало, что происходит. Девушка вглядывалась в смотревшие на нее пронзительно-серые молодые глаза подошедшего мужчины. «Не знаю, как возможно принять свою старость с такими глазами», — подумала она.

— Хвала на свему![46] — поблагодарила Бат-Шеба. Ее большие черные очи с яркими, как у детей, белками заполнились слезами. — Витя, забери меня отсюда. Поскорее. Навсегда…

У Виктора перехватило дыхание. Это была Светлана Соломина. Это был ее голос! И ее глаза! Он обнял девушку и прижал ее голову в черном никабе к своей щеке, обросшей годовалой седой бородой. Где-то за каменным углом старинного дома спряталось счастье. Но в мире было много старых домов и много каменных углов. А счастье одно…

5

Бесполезно пытаться обмануть миллиардера. Так считал Виктор, сидя в роскошном ресторане не менее богатого багдадского отеля «Аль-Мансур».

В современном мире при желании можно узнать о каждом человеческом шаге, а при наличии больших денег это желание воплощается в жизнь в мгновение ока. Человек, если что, не спрячется и в подземелье. Можно и не долететь никуда в самолете, где вместе с тобой на борту двести человек. Несчастные пассажиры и знать не будут, что погибли всего лишь из-за одного отважного дурака, который решился играть в прятки с великими мира сего.