Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ньорд закатал рукава рубашки, обнажая тостые от мышц мохнатые от рыжей шерсти руки, увитые браслетами татуировок: так отмечают детей конунга. Каждый браслет на правой руке — сын, на левой — дочь, браслеты из перевитых рун рода, одал. Что ж, Ньорд богат потомством. На моей правой руке только один браслет пока.
Ньорд усмехнулся:
— Твоей жене идёт быть беременной. Мне она понравилась теперь больше, чем раньше, — он доволен произведённым впечатлением. И продолжил: — Я обманул тебя, Сигурд, как любого зверя! А-ха-ха!..
Он захохотал, запрокидывая большую круглую голову. А волосы стали редеть у тебя, Ньорд, подумалось мне, когда я увидел его просвечивающую сквозь длинные и слипшиеся под войлочным подшлемником беловатые волосы макушку… Мой ум цепляется за всё, чтобы только не думать о том, что он коснулся Сигню…
А Ньорд продолжает, наслаждаясь:
— Я выманил тебя, как медведя из берлоги, и пока ты и твои алаи носились за моими норвеями и сыновьями, я спокойно вошёл в Сонборг, пробив стены орудиями, которые ты первый применил в Свее восемь лет назад.
Он доволен собой, он не может не чувствовать какой ужас я испытваю…
— Если бы не катапульты, я долго осаждал бы Сонборг. Пришлось бы что-то придумывать самому, ты его сделал неприступным с этими тройными стенами, — он засмеялся, обнажая крепкие широкие зубы в такой знакомой усмешке. В этот момент я подумал, что он, наверное, ест сырое мясо… мне кажется, я вообще не знаю этого человека…
— Неужели, ты правда, рассчитывал на помощь мамочки? После того как выбрал не её, а Сигню. Все мужчины Рангхильды всегда выбирают других женщин. Даже верный Ингвар и тот выбрал Смерть. Что уж говорить о главной любви её жизни — Эйнаре Синеглазом, — он наслаждается своми глумлением.
— Что, мальчик, не думал, что я узнаю, что ты ублюдок Эйнара? Я догадывался давно. А тут письма твоего папаши нашлись в сундуках вашего Фроде. Да Гагар сболтнул спьяну, что Хильди ездила сюда к Эйнару. Так что ты, возможно, зачат был в этом доме. А Хильди? — Ньорд залился смехом, точно давно ждал этого момента поиздеваться над нами.
Рангхильда поморщилась, ей неприятно обсуждать это, да ещё с грубияном Ньордом… А тот продолжал упиваться полученной возможностью покуражиться и надо мной, и над сестрой, которую, как я вижу, он ненавидит.
— Хватит ерунду молоть, — не выдержала, Рангхильда. — Давай к делу, Ньорд.
— Давай к делу, — охотно согласился Ньорд, кивая.
А Рангхильда продолжила:
— Ты не можешь больше быть мужем дроттнинг Сигню, Сигурд, теперь, когда известно, что вы брат и сестра.
— Но главное, и даже куда важнее — поэтому же ты не можешь быть конунгом Свеи, — радостно добавляет Ньорд.
— Плевать мне на всё, что вы сейчас тут говорите, — сказал я. — Я конунг Свеи, потому что я кровью завоевал её и потом строил. Пока ты, Ньорд, гёттов по лесам гонял, да пьянствовал с алаями и якшался с дикими урманами. Я муж Сигню и отец моим детям и Эйнару и тому, что родится будущей осенью.
Ньорд побелел, подаваясь вперёд и зашипел:
— Это, если я дам ему родиться!
Я отпрянул, нет… не может быть Ньорд таким чудовищем…
— Я уже женился на твоей жене, — меж тем похабно ухмыльнулся Ньорд, заметив мой испуг. — Она не хотела, не скрою, но лишь вначале, пока я не припугнул, что выбью ребёнка из неё… Она горячая у тебя, любит это дело, а? — он гадко подмигнул мне.
У меня мутится ум…
— Ты уже никто и в Свее и для твоей жены. Ей понравилось со мной больше, чем с тобой. Так и сказала… — Ньорд ухмыльнулся.
Чувствуя, как заходится сердце, я всадил кинжал в распластанную на столешнице толстую ладонь Ньорда. Женился ты на Сигню? Я не поверю в это никогда. Тут ты перегнул, Ньорд!
Рука его пригвождена к столу, но в ответ на это, Ньорд, действуя, скорее инстинктивно, чем действительно желая меня убить, размахнулся и полоснул меня кинжалом по горлу… и я увидел как горячая кровь заливает мне грудь… моя кровь…
Глава 3. Злость и злоба
Тягостное ожидание атаки на наш Сонборг окончилось наутро после нашего отчаянно весёлого пира. Те, что стояли вокруг, наконец, подошли к самым стенам Сонборга.
Я не спала уже, когда пришли звать на стену, потому что Ньорд вызывал меня.
Вот тут я не торопилась. Я намеренно медленно одевалась и надевала украшения с помощью челядных девушек. Платье, корону, браслеты гирляндами. Мне долго и тщательно расчёсывали косы. Когда я уже была совсем готова, я отпустила всех и позвала к себе Бояна.
— Послушай меня, Боян, и не спорь сейчас, я смотрела ему в глаза, в самую глубину его зрачков в этот момент. — Смерть подняла косу над нами. Но мы не должны даться под жатву. Ты понимаешь?
— Нет, — ответил он.
— Ты с Эйнаром уйдёшь первым. Я только тебе, по-настоящему, могу доверить моего сына.
— Да ты что, Сигню, ты шутишь? С бабьём меня смешать хочешь, я уйду не раньше тебя! — вскричал я, глядя на неё в этом царственном уборе со струящимися вдоль фигуры волосами, прозрачную, будто и не женщина, а только золотая мечта. Но я знаю, что она живая, знаю, какая у неё горячая кожа, какие жаркие губы, какие нежные руки… и я оставлю её, оставлю и уйду?
— Если не уйдёшь первым с Эйнаром, никогда больше даже не заговорю с тобой!
— Да и не говори! — в сердцах кричу я. — Всё равно рядом буду!
— Никтагёль… — она встала и обняла меня.
Почти как тогда… не почти, а как тогда, прижав разом всё тело, прижав лицо к моему. Не целуя, но согревая…
— Я прошу тебя. В этих стенах остались два самых дорогих мне человека, дороже которых нет, ты и Эйнар, я прошу тебя спасти обоих.
А потом посмотрела мне в глаза.
— Позволь мне быть спокойной сегодня, не дрожать о тебе и Эйнаре. Я должна спасти всех, всё, что смогу. Не мешай мне беспокойством о тебе. Обещай, Никтагёль.
Я обещал только потому, что она сказала: не мешай мне…
Мы спешим, мы рвёмся в Сонборг. Разведка доносит, что вокруг города в несколько колец стоят рати. Нас значительно меньше против них, обошедших нас, протекших мимо к столице. Они сразу задумали это, теперь стало ясно, отвлечь нас, выманить, а тем временем занять Сонборг…
Осознание
