– Мэллори, выходи с поднятыми руками!

В полутьме было видно, как бледные язычки пламени лижут стопки газет, загоревшихся от града пуль в стальной оболочке. Дым становился все гуще.

– Выходи, пока не поджарился! – добавил тот же голос.

– Валим отсюда! – выкрикнул другой. – Этот хлам сейчас полыхнет, как трут!

– Последний шанс, Мэллори! – крикнул первый; огонь, набравшийся сил от сухой бумаги, взмыл к потолку и заревел. Мэллори пробрался вдоль стены к окну, сдернул потрепанную рулонную штору и рванул на себя оконный переплет. Тот не шевельнулся. Мэллори пинком вышиб стекло, перебросил ногу через подоконник и выбрался на ржавую пожарную лестницу. Пять этажей до земли, свет фар на грязном бетоне, белые пятна обращенных кверху лиц – и полдюжины полицейских машин, перекрывших мокрую от дождя улицу. Мэллори прижался спиной к перекладине и посмотрел вверх. Пожарная лестница уходила вверх на три или четыре этажа. Мэллори заслонил рукой лицо от пламени и заставил ноги нести себя, перескакивая по три железные перекладины за раз.

Верхняя площадка располагалась шестью футами ниже карниза. Мэллори встал на перила, ухватился обеими руками за край резного каменного выступа, оттолкнулся и на мгновение повис в девяноста футах над улицей; потом подтянулся, забросил ногу на карниз и закатился на крышу.

Распластавшись на ней, он стал всматриваться в темноту вокруг себя. На плоской крыше выделялись лишь вентиляционная труба и будка, которая вела не то на лестницу, не то в шахту лифта.

Мэллори осмотрелся и обнаружил, что на углу стоит отель, а рядом с ним есть парковка. Ближайшая крыша на другой стороне переулка была футов на десять ниже, но дома разделялись промежутком в шестнадцать футов. Пока Мэллори смотрел на нее, под ногами у него громыхнуло и крыша содрогнулась: один из этажей дряхлого здания обрушился – огонь пожрал опоры.

Теперь все вокруг было в дыму. Со стороны парковки темные языки пламени вздымались футов на тридцать над крышей, посылая в мокрое ночное небо снопы искр. Мэллори добрался до верхней площадки лестницы и обнаружил, что металлическая дверь заперта. На стене будки висела ржавая складная лестница. Мэллори сорвал ее и раздвинул на всю длину. По его прикидкам, получалось футов двадцать. Хватит. Наверное.

Лишь с большим трудом он перекинул конец лестницы на противоположную крышу и пополз по непрочному мостику; тот прогнулся под его тяжестью. Мэллори осторожно двигался вперед, не обращая внимания на то, что ненадежная опора качается. До дальней крыши оставалось шесть футов, когда он почувствовал, что проржавевший металл рассыпается под ним. Мэллори отчаянно метнулся вперед. Хорошо, что крыша была ниже той, с которой он приполз, иначе спастись бы не удалось. Он вцепился в металлический желоб водостока и услышал, как снизу раздались крики: лестница рухнула на брусчатку переулка.

«Не повезло, – подумал Мэллори. – Теперь они знают, где я…»

На крыше отыскался люк, накрытый тяжелой крышкой. Мэллори поднял ее, спустился по железной лесенке в темноту, вышел в коридор, пробрался к лестнице. Снизу послышались негромкие звуки. Он двинулся в ту сторону.

Когда он добрался до четвертого этажа, внизу вспыхнул свет, зазвучали голоса и топот шагов. Дойдя до третьего этажа, Мэллори прокрался по коридору и вошел в заброшенный кабинет. На выцветших стенах гуляли наклонные пятна света от лучей прожекторов.

Мэллори покинул кабинет, свернул за угол, прошел в комнату, глядевшую на переулок. Через окна, лишенные стекол, тянуло холодным воздухом и запахом дыма. Узкий проход внизу казался безлюдным. Тело Пола исчезло. Сломанная лестница лежала там, где упала. До брусчатки, прикинул Мэллори, было футов двадцать; даже если он повиснет на руках и спрыгнет, перелом ног гарантирован…

Внизу что-то шевельнулось. Прямо под окном, прислонившись к стене, стоял полицейский в форме. На лице Мэллори застыла волчья ухмылка. Одним движением он перемахнул через подоконник, задержался на мгновение, глядя на испуганное лицо, на раскрывшийся для крика рот…

Его ноги врезались в спину полицейскому, смягчив падение. Он благополучно перекатился вбок и сел, наполовину оглушенный. Полицейский лежал ничком, с неестественно выгнутой спиной.

Мэллори встал – и едва не упал от боли в правой лодыжке. Вывих или перелом. Стиснув зубы, он двинулся вдоль стены. Ледяная дождевая вода, стекавшая из водосточной трубы впереди него, кружилась вокруг ног. Мэллори поскользнулся на брусчатке и чуть не упал. Темнота впереди стала чуть менее густой – показалась парковка рядом со зданием. Если он сумеет добраться до нее, пересечь ее, тогда, возможно, у него будет шанс. Он должен справиться – ради Моники, ради ребенка, ради будущего всего мира.

Шаг. Еще шаг. Боль пронзала его при каждом вдохе. Пропитанные кровью холодная рубашка и штанины липли к телу. Еще десять футов, и он сможет…

Двое мужчин в черной форме государственной тайной полиции преградили путь Мэллори и остановились, направив бластеры ему в грудь. Мэллори оттолкнулся от стены и собрался, готовясь принять очередь, которая оборвет его жизнь. Но вместо этого сквозь туман и дождь пробился луч света, ослепивший его.

– Вы идете с нами, мистер Мэллори.

«По-прежнему никакого контакта», – доложили Восприниматели.

«Первоуровневым разумам внизу недостает сплоченности; они трепещут и кидаются прочь, стоит мне/нам коснуться их».

Инициаторы сделали предложение: «Путем применения подходящих гармонических колебаний создать резонансное поле, которое укрепит один из здешних разумов, функционирующих в аналогичном ритме».

«Я/мы полагаем, что наиболее подходящей будет следующая схема…» Появилась сложная последовательность символов.

«ПРОДОЛЖАЙТЕ ДЕЙСТВОВАТЬ, КАК ПРЕДПИСАНО, – приказал Эгон. – ВСЕ ПЕРИФЕРИЙНЫЕ ФУНКЦИИ ПРИОСТАНАВЛИВАЮТСЯ ВПЛОТЬ ДО ДОСТИЖЕНИЯ УСПЕХА».

В едином стремлении к цели Ри-сенсоры темного, безмолвного корабля стали прощупывать космос в поисках восприимчивого человеческого разума.

Комната для допросов представляла собой абсолютно пустой куб с белыми эмалированными поверхностями. В его геометрическом центре, под слепяще-белой осветительной панелью, стояло массивное кресло из полированной стали, отбрасывавшее чернильную тень.

Минута прошла в безмолвии. Потом по коридору простучали каблуки. Высокий человек в простом темном мундире вошел в открытую дверь и остановился, изучающе глядя на пленника. Его широкое дряблое лицо было серым и холодным, как могильный камень.

– Я тебя предупреждал, Мэллори, – произнес он низким брюзгливым голосом.

– Ты совершаешь ошибку, Косло, – сказал Мэллори.

– Открыто арестовывая народного героя, да? – Косло искривил широкие серые губы в улыбке, напоминавшей оскал черепа. – Не обманывай себя. Оппозиционеры ни на что не способны без своего лидера.

– Ты уверен, что готов уже сейчас подвергнуть свой режим испытанию?