Прежде чем ответить, старик нагнулся и зачерпнул ладонью горсть горячего песка с обочины.

— Мы всего лишь песчинки на ладонях Всевышнего, — протягивая руку с песком в сторону собеседника, изрек старик. — Взгляни на этот песок — в нем мелкие песчинки перемешаны с крупными. Но дунет ветер, и сметет все эти песчинки с ладони в пустоту без разбора. Так и люди — все уйдут в вечность, независимо от своей величины.

— Я понял вас, ота, — кивнул головой Рашидов. — Но долог ли мой путь до того момента, когда Всевышний сметет меня со своей ладони?

— Это написано в твоих глазах, сын мой, — высыпая песок на землю, ответил старик. — Они полны тревоги, которая понятна — ты уже почувствовал на себе дуновение вечности. Но тебе не стоит бояться этого — ты уже оставил свой след на ладони Всевышнего.

— Спасибо вам, ота, — и Рашидов почтительно склонил голову перед стариком.

Все, что ему надо было узнать, он узнал.

Взглянув сначала на фотографию в служебном удостоверении, а затем на человека, который сидел напротив, Рашидов удостоверился, что его сегодняшний посетитель — полковник Олег Петрович Овсянников — действительно является заместителем начальника Особого отдела КГБ по Туркестанскому военному округу.

— И давно вы работаете в этой должности? — спросил Рашидов, возвращая удостоверение его владельцу.

— С прошлого года — с тех пор, как мой предшественник Михаил Яковлевич Овсеенко отбыл в командировку в Афганистан. Но я хорошо знал нашего общего знакомого — Степана Ефимовича Белоножко, с которым мы служили в Сирии в шестьдесят седьмом. Когда потом мы с ним встречались, он всегда хорошо о вас отзывался.

Упоминание о Белоножко растопило лед недоверия между Рашидовым и его неожиданным посетителем, пришедшим к нему без всякого предупреждения. Даже сейчас, несмотря на пять лет, которые минули со дня смерти боевого генерала, который почти восемь лет (1970–1978) возглавлял Туркестанский военный округ, в памяти Рашидова навсегда запечатлелись строки (все до единой!) из предсмертного письма на его имя. В этом послании генерал писал:

«Дорогой брат Шараф Рашидович!

Дорогие Хурсана Гафуровна, Володя, Ваши дочери и зять, вся прекрасная большая семья! В этом последнем предсмертном письме я еще раз хочу сказать, что думаю и что говорил при жизни 10 лет, которые мы с Вами прошли рука об руку.

Дорогой Шараф Рашидович! В Узбекистане нет равных Вам по масштабам мысли, работоспособности, уму, развитию, таланту, умению организовать и повести за собой массы. Вы вышли из самой гущи народа и, как никто, цените дружбу и любите людей.

За 10 лет я убедился, как легко с Вами решать сложные вопросы, с какой заботой и любовью Вы относитесь к людям в военной одежде. В истории Узбекистана Вы оставите глубокий след, неизгладимый и незабываемый. Вы как океанский айсберг, только часть которого на поверхности.

Вся Ваша семья может служить примером и гордостью. Пусть Володя, которым я восхищаюсь, Хурсана Гафуровна и все Ваши близкие почитают это письмо, пусть помнят дети и внуки, какого я мнения был об их отце до последнего биения моего сердца.

Мне безгранично жаль, что приходиться прощаться с Вами. Но это неумолимо и неизбежно. Таков рок судьбы. Прощайте, самый дорогой мой человек, прощайте, вся Ваша семья.

По мне звонят колокола. А Вам и Вашей семье желаю огромных успехов, здоровья, счастья. Перед Вами грандиозные задачи, одна из которых повернуть воды Севера в наши края.

Обнимаю, Ваш С. Е. Белоножко».

— Какая проблема привела вас ко мне, Олег Петрович? — задал Рашидов вопрос, который его гость ожидал услышать.

Прежде чем ответить, полковник придвинулся поближе к столу и, понизив голос, сообщил:

— У меня деликатная проблема, которая касается ваших взаимоотношений с Москвой. Ваших напряженных с ней отношений, Шараф Рашидович. Мы знаем, что вам было предложено подать в отставку, но вы ее отклонили.

— Извините, кого вы подразумеваете под словом «мы»? — прервал речь гостя Рашидов.

— Мы — это люди, которые не одобряют избиения преданных делу партии людей. И речь идет не только о вас, Шараф Рашидович, но и других коммунистах, которые уже пострадали — были изгнаны за последнее время, как из нашей системы военной контрразведки, так и из других силовых структур, вроде МВД и Министерства обороны.

— Вы что — заговорщик? — напрягся Рашидов.

— Если вам так удобно меня называть, то я не против. Хотя на самом деле, мы люди, которые верно служим своей Родине и не хотим, чтобы это служение было разом перечеркнуто по воле недальновидных политиков. Кстати, ваше служение тоже могут перечеркнуть.

— Я кандидат в члены Политбюро и ни в каких заговорах не участвую, — твердым голосом заявил гостю Рашидов. — Поэтому я предлагаю вам покинуть мой кабинет и обещаю, что никому не стану говорить об этом нашем разговоре.

— Идя сюда, я предполагал подобный ответ, — продолжая сидеть на своем месте, ответил полковник. — Но прежде, чем уйти, я хочу вас предупредить — люди, которые жаждут вашей отставки в Москве и являются истинными заговорщиками. И они собираются нанести вам удар в самое уязвимое место — по вашей семье.

Услышав это, Рашидов невольно вздрогнул, однако собрал всю свою волю в кулак, и спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

— Готовится покушение на вашего сына.

— На Ильхома? Откуда вам это известно? — и Рашидов всем телом подался вперед.

— Вы забываете, где я служу и на какой должности. По нашим каналам стало известно, что ваши противники собираются устроить вашему сыну автомобильную аварию. Точных сроков мы не знаем, но это должно случиться в ближайшее время. И еще. Над вашим человеком в Москве нависла не менее серьезная угроза — его жизнь тоже висит на волоске. Поэтому я и пришел к вам, чтобы предложить сотрудничество. Чтобы победить в этом противостоянии, вам необходимо опираться на любых союзников, которые готовы вам помочь. В противном случае, вас сомнут. Говорю вам это, как опытный контрразведчик.

Выдав этот монолог, гость замолчал, продолжая пристально смотреть на Рашидова. Но тот молчал, потрясенный услышанным. Тогда гость заговорил снова:

— Я понимаю, что вам трудно дать ответ сразу. Поэтому я сейчас уйду, а вы хорошенько подумайте над тем, что я вам сказал. И помните — время играет не за, а против вас. До свидания, Шараф Рашидович.

И полковник вышел из кабинета, оставив потрясенного Рашидова одного. Однако оцепенение первого секретаря длилось недолго. Затем он снял с телефонного аппарата трубку и набрал служебный номер своего сына Ильхома, который служил в КГБ. Не прошло и нескольких секунд, как на другом конце провода Рашидов услышал родной голос.