В ладони Исповедник сжимал хрустальный шар. Скеррен изготовил инструмент в Цитадели Исповедников специально для этого похода. Полированный хрустальный шар был заполнен плотным маслом. Внутри висело кольцо крошечных магнитных полосок, обмотанных медной нитью. Врит мысленно представил себе увеличенную копию такой конструкции, окружающую бронзовый бюст в потаенных глубинах Цитадели Исповедников. Каждая магнитная полоска была чувствительна к эманациям священных артефактов.

К сожалению, для отклика магнитных полосок требовалось, чтобы инструмент Скеррена находился вблизи источника. По пути сюда Врит использовал его как путевод, стараясь обнаружить исходящие из местности впереди таинственные энергии. Но лишь когда корабль достиг восточных берегов Эйтура, висящие в масле магнитные полоски задрожали, откликаясь на невидимый ветер. По мере того как корабль двигался дальше, полоски поворачивались в одну сторону, указывая на точку к востоку от озера, как и предполагал согласно своим расчетам Скеррен.

Врит крепче стиснул шар, чувствуя, как у него колотится сердце.

И вот какие-то мгновения назад что-то изменилось. Все магнитные полоски разом потеряли общую направленность и беспорядочно закрутились на месте. Исповедник показал шар Браску, держа его горизонтально.

– Я шел по следу, когда потерял сигнал, – сказал Врит. – Но смотри…

Он перевернул шар так, чтобы кольцо магнитных полосок оказалось под прямым углом к лесу. И тотчас же все до одной крошечные стрелки прекратили ленивое вращение, повернувшись вниз. Врит поднял взгляд на Браска, по алому лицу которого расплылось прозрение. Даже командир «Пивлла» понял, что это означало.

– Оружие прямо под нами, – пробормотал Браск.

– Мы должны завладеть им, – добавил Исповедник. – Даже если ради этого придется спалить дотла весь лес!

Райф выругался. Огромный боевой корабль застыл прямо над головой, накрыв всех своей тенью. Схватив Шийю за неподвижную окоченевшую руку, Райф потащил ее к повозке. Бронзовая кожа оставалась мертвенно-холодной. Райф не мог понять, как в этой оболочке могла оставаться хоть искра жизни.

Пратик схватил Шийю за другую руку, а четверо туземцев держали ее за ноги и за туловище. Нахмурившись, чааен поднял взгляд на черный силуэт боевого корабля.

– Каким-то образом они узнали, что Шийя здесь.

– Тем больше причин перенести ее в повозку, – сказала Ллира, гарцуя на своей кобыле.

Похоже, предложенный план нисколько не воодушевил Пратика.

– Раз нас выследили здесь, даже если мы увезем Шийю, это не поможет.

– У нас нет другого выхода, – проворчал Райф.

Он представил себе град огненных бомб, сжигающих все вокруг.

Добравшись до повозки, они с большим трудом уложили в нее застывшее бронзовое изваяние. Райф забрался следом, вспоминая, как однажды у него на глазах по переулку в Наковальне тащили труп. У бедолаги было перерезано горло, однако окоченевшие полусогнутые руки все еще пытались отразить нападение убийцы.

И вот сейчас неподвижная Шийя напомнила ему то застывшее в смерти тело.

Шан забралась в повозку при помощи туземки по имени Дэла. Следом за ними в повозку поднялись еще три женщины. Последним сел Пратик. Они собрались вокруг распростертой Шийи.

Кефра’кай обменялись криками и свистом, и племя углубилось в лес. Райф поморщился, слушая грохот колес повозки. Он знал, что у боевых кораблей чуткие уши. Оставалось надеяться лишь на то, что взрывы бомб оглушили тех, кто находился на борту.

Казалось, боги услышали его мысли: новые взрывы прогремели к югу, там, куда направлялись беглецы. Судя по отрывистому ритму, теперь это были уже не бомбы.

Пратик окинул взглядом неподвижную Шийю.

– Канонада.

На лице чааена отобразилась тревога.

«Неужели эта стрельба возвещает о присутствии впереди другого боевого корабля?»

Беглецы двигались через лес, оставаясь поблизости от зеленой глади озера Эйтур. Они направлялись в единственное место, где можно было хоть как-то укрыться – в Торжище.

Но, если второй боевой корабль уже там, надежд на спасение не останется.

– Нам нужно углубиться в лес! – окликнул старуху Райф, указывая на восток.

Не обращая на него внимания, та поднесла ладони к лицу Шийи.

– Если корабль выследил Шийю здесь, он выследит ее и в самой глухой чаще, – возразил Пратик. – Единственная наша надежда – добраться до Торжища и спрятать ее где-нибудь в безопасном месте. А если поспешим, возможно, враги не поймут, куда мы бежали.

Райф с сомнением поднял взгляд на небо. Огромный боевой корабль по-прежнему зловеще маячил невдалеке. Казалось, он сместился ближе к Эйтуру, вероятно, готовясь высадить на землю поисковый отряд. Пройдет совсем немного времени, и погоня возобновится, теперь уже по воздуху и по земле.

Райф посмотрел на Шийю.

«А как быть с ней?»

Он вынужден был признать, что Пратик прав. Очевидно, у тех, кто находился на борту боевого корабля, были средства отслеживать местонахождение бронзового изваяния, точно так же как и Шан вывела поисковый отряд прямо к распростертому телу Шийи.

Райф оглянулся на старуху. Та откинулась назад, словно отчаявшись оживить Шийю. Но вот Шан подняла руку. Четыре туземки, находившиеся в повозке, сделали точно так же. Старуха затянула песнь, и остальные женщины подхватили ее пение. Это была мелодия без слов, трогательная, нежная, исходящая из гортаней и оформленная губами в нечто еще более величественное.

Слушая это пение, Райф снова услышал колыбельную, которую давным-давно пела ему мать, словно разбуженную голосами туземок. Все кефра’кай протянули руки к бронзовому изваянию. И там, где ладони прикасались к Шийи, темная бронза озарилась более светлыми оттенками меди и золота. Магика разлилась по всему изваянию, скапливаясь в груди.

Женщины словно принесли своим прикосновением яркий солнечный свет, однако Райф понимал, что дело было не столько в их руках, сколько в пении. Сильные голоса туземок проникли сквозь бронзовую кожу, разжигая остывшие горнила, согревая изваяние, возвращая его к жизни.

Тонкие, сильные пальцы Шан схватили Райфа за запястье и привлекли его руку к сгустку бурлящей энергии в груди Шийи. Старуха опустила его ладонь на бронзовую грудь, словно приглашая его ощутить сердцебиение, которого, как он знал, там не было.

В тот момент когда ладонь Райфа прикоснулась к бронзе, голоса женщин стали громче, и он услышал их не только ушами, но и сердцем. Там же звучала и колыбельная, которую ему пела мать, возвышаясь и затихая, обретая дом в величественной мелодии. Затем появилось что-то новое. Это была золотистая нить согревшейся бронзы, проходящая через все, объединяя вместе. Но эта нить хранила в себе старую колыбельную, забытую и воскрешенную вновь. Вот только теперь она существовала как внутри Райфа, так и вне его. Она ярко сияла, позволяя ему проникнуть в Шийю и вернуться в свое собственное сердце.