— Мнимой местностью.

— Нет, она вполне реальна. Идеи так же реальны, как скалы. Твой мост, знаешь ли, тоже реален. На самом деле это, конечно, не крытый мост. Стропила, крыша, доски под твоими колесами — все это декорации для чего-то более глубинного. Когда ты покинула дом Человека в Противогазе и приехала сюда, ты не пересекала мост. Ты перес-с-секла мысль, которая выглядит как мост. И когда м-мх-Мэнкс попадает в Страну Рождества, он прибывает в представление о счастье, которое выглядит как, я не знаю… мастерская Санта-Клауса?

— По-моему, это городок аттракционов.

— Г-городок аттракционов. П-похоже на правду. Для Мэнкса больше нет счастья. Только развлечения. Это идея бесконечного веселья, бесконечной молодости, облаченная в форму, которую может постичь его тупой умишко. Его машина — это инструмент, который открывает путь. Сс-страдания и несчастья предоставляют энергию для движения машины и открывают ему п-проход в эту м-мх-местность. По этой же причине ему приходится брать с собой детей. Машина нуждается в том, чего у него больше нет. Он высасывает из детей несчастья, как в-в-вампир из второсортного фильма сосет кровь.

— А когда он их полностью использует, они становятся монстрами.

— По-моему, они остаются детьми. Просто это дети, которые не могут понять ничего, кроме удовольствия. Они переделаны в соответствии с представлением Мэнкса о детском совершенстве. Он хочет, чтобы дети в-в-ввввсегда были невинны. Невинность — это, знаешь ли, совсем не то, чем ее превозносят. Невинные дети отрывают крылья мухе, потому ничего не понимают. Вот что такое невинность. Машина забирает то, что нужно Мэнксу, и изменяет их для жизни в его мире мыслей. Она обостряет их зубы и лишает их потребности в тепле. В мире чистой мысли очень даже холодно, я уверена. Теперь прими таблетку, Вик. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, прежде чем поехать и с-с-снова встретиться с ним лицом к лицу. — Она протянула ей на ладони таблетку.

— Но ты сначала ответь на мои вопросы. С помощью своих фишек.

— Пока что ты не спросила ничего такого, для чего они бы мне понадобились.

— Мне нужно знать, как его убить. Он умер в тюрьме, но та смерть к нему не прижилась.

— По-моему, ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

Вик взяла оксиконтин из руки Мэгги и приняла картонку лимонада, когда та ее предложила. Жидкость была теплой и липкой, сладкой и вкусной. Она проглотила окси с первой попытки. От таблетки остался горьковатый привкус.

— Машина, — сказала Вик. — «Призрак».

— Да. Как только машина развалится на части, развалится и он сам. Вероятно, в какой-то из дней кто-то вытащил из нее двигатель, и тогда он упал наконец замертво. Но потом двигатель поставили обратно, машину отремонтировали — и вот тебе, пожалуйста. Пока автомобиль исправен, и он не хворает.

— Значит, если я уничтожу машину — я уничтожу его.

Мэгги надолго присосалась к своей сигарете. Кончик ее был самой яркой точкой в темноте.

— Еще как.

— Хорошо, — сказала Вик. Прошла всего минута или две, но таблетка уже начинала действовать. Когда она закрыла глаза, ей показалось, что она беззвучно скользит на своем старом «Роли», продвигаясь через сумрачный, полный теней лес…

— Вик, — осторожно сказала Мэгги, и Вик подняла голову с подлокотника и быстро заморгала, поняв, что едва не задремала.

— Это таблетка, — сказала она.

— О чем тебе надо спросить у моих фишек? — спросила Мэгги. — Лучше изложи, пока еще можешь.

— Мой ребенок. Мне придется поехать в Страну Рождества, чтобы забрать его. Они, думаю, будут там сегодня вечером или завтра рано утром, и я тоже там буду. Но к тому времени Уэйн будет другим. Я слышала это по его голосу, когда с ним говорила. Он борется, но машина превращает его в одну из этих чертовых штуковин. Смогу ли я его исправить? Мне нужно это знать. Если я его заберу, есть ли какой-то способ вылечить его?

— Я не знаю. Из Страны Рождества не вв-возвращался еще ни один ребенок.

— Вот и спроси. Твои буквы могут рассказать об этом, верно?

Мэгги соскользнула с края дивана на пол. Она осторожно потрясла траченным молью мешочком. В нем щелкали и гремели фишки.

— Давай посмотрим, что нам покаж-жут, — сказала она, запуская руку в мешочек. Порылась внутри, вынула горсть фишек и рассыпала их по полу.

ХОХООХОХХО

Мэгги уставилась на них с выражением усталости и тревоги.

— Вот и все, что я в последнее время по большей части получаю. Объятия и поцелуи одинокой з-з-заикающейся девушке. — Мэгги провела рукой по полу, смела буквы и сунула их обратно в мешок.

— Ладно. Все в порядке. Попробовать стоило. Все знать невозможно. Невозможно выяснить все на свете.

— Нет, — сказала Мэгги. — Когда приходишь в библиотеку, чтобы что-то в-в-выяснить, то следует получить, что хочешь.

Она опять покопалась в своем вельветовом мешочке, вынула новую горсть фишек и бросила их на пол.

ППППППППП

— Нечего п-п-показывать мне язык, — сказала она своим буквам.

Она схватила фишки, бросила их в мешок, затем снова сунула в него руку. На этот раз ее рука исчезла почти до локтя, и Вик услышала такой звук, словно там терлись друг о друга и гремели многие сотни фишек. Мэгги вынула очередную горсть, просыпала ее на пол.

ФУФУФУФУ

— Что? — вскричала Мэгги. — Швырнуть мне в лицо мои же сережки? Тьффф-ф-фф-фх-фу на вас!

Она выхватила изо рта сигарету, но не успела прижать ее к собственной руке, прежде чем Вик села и схватила ее за запястье.

— Не надо, — сказала Вик. Комната то надвигалась, то отдалялась, словно Вик сидела на качелях. Тем не менее она держала руку Мэгги. Мэгги уставилась на нее, ее глаза, ввалившиеся в глазницы, блестели… яркие, испуганные, донельзя утомленные. — Узнаем это в другой раз, Мэгги. Может, не только мне надо немного отдохнуть. Ты была в Массачусетсе полторы недели назад. Обратно всю дорогу на автобусе ехала?

— Кое-где голосовала, — сказала Мэгги.

— Когда ты в последний раз ела?

— Вчера съела ссс-сх-сэммич с-с-с-с-с… — И на этом она онемела. Лицо у нее потемнело от красного до глубокого, гротескно-фиолетового оттенка, как будто ее душили. В уголках губ пенилась слюна.

— Ш-ш-ш, — сказала Вик. — Ш-ш-ш. Ладно. Значит, раздобудем тебе что-нибудь поесть.

Мэгги выдохнула дым, огляделась, где бы загасить сигарету, а затем потушила ее о дальний подлокотник. Она зашипела, и черный завиток дыма поплыл к потолку.

— Когда ты поспишь, в-в-Вик.

Вик кивнула, оседая обратно. У нее не было сил пререкаться с Мэгги.

— Я посплю, и ты поспишь, — сказала Вик. — А потом раздобудем еду. Раздобудем тебе одежду. Спасем Уэйна. Восстановим библиотеку. Все наладим. Со всем справимся. Включим силы Чудо-близнецов[153]. Ложись.