таких гениев не нашлось, поэтому недостаток качества восполняли количеством, делая тысячи опытов. Келдыш приехал ко мне, когда работы уже дали первые результаты. Проблема была в том, что уколы нужно делать очень точно, а это трудно выполнить, не вскрывая грудную клетку. В моё время препарат кололи с контролем аппаратурой УЗИ, о которой я не упомянул в своих записях. Пришлось садиться и описывать принцип работы ультразвуковых зондов.

– Всё-то ты знаешь! – проворчала Бондарчук. – Люсь, почему он всё знает? Что ни спроси, сразу готов ответ. Анекдотов откуда-то набрал столько, что диву даёшься. Они у тебя когда-нибудь закончатся?

– Конечно, закончатся, – ответил я, – вместе со мной.

– Я вчера ездила в Быково встречать мать, – продолжила Наталья. – Так там сейчас повсюду поставили ворота, которые реагируют даже на связку ключей. Пассажиров заставляют выворачивать карманы. Непонятно, зачем это нужно.

– Поймёшь, когда какой-нибудь придурок захватит самолёт с твоими родными и будет требовать вывезти его на Запад, – объяснил я. – Скоро и вещи будут просвечивать рентгеном, чтобы никто не возил чего не надо, например, бомбу.

– Никогда не было такой ерунды! – возразила Белохвостикова.

– Всё когда-нибудь происходит в первый раз, ребята, – сказал я. – Из-за Израиля мы со многими испортили отношения, да и у нас в стране есть недовольные, так что всякое может быть. Лучше небольшие неудобства, чем гибель людей.

– Об ухудшении отношений узнал у Брежнева? – спросила Белохвостикова. – Я не читала о таком в газетах.

Наверное, о том, что мы близко знакомы с Леонидом Ильичом, в Москве знали даже дворники, поэтому я это и не скрывал, тем более от друзей.

– Что-то узнал от него, об остальном додумался сам. Думать иногда полезно. Знаешь, сколько евреев в Соединенных Штатах?

– Никогда не интересовалась.

– По официальным данным их там сейчас миллионов восемь. Вроде бы немного, но в американском обществе это очень богатая и влиятельная группа. Их много в органах власти, юстиции, торговле, финансовом секторе, медицине и верхушке армии. Среди них очень сильна сионистская пропаганда. Для еврейского лобби лояльность по отношению к Израилю была превыше всего, а лояльность по отношению к США зависела от того, насколько решительно США поддерживали Израиль. А теперь арабы с нашей помощью поставили на сионизме крест. И как, по-вашему, к нам после этого будут относиться? А ведь две трети евреев Израиля нашли пристанище в США. Остальные пополнили еврейские диаспоры в основных капиталистических странах Западной Европы. В результате свёрнуты работы по безопасности и сотрудничеству, а в США вдобавок к уже существовавшим торговым ограничениям ввели новые. В этом году они даже отказались продавать нам зерно. Мало того что сами почти прекратили торговлю, пытаются давить на тех, кто этого пока не сделал.

– И чем это закончится? – спросил Николай.

– ФРГ не выгоден бойкот торговли, поэтому немцы через несколько лет на него наплюют, а потом то же сделают и остальные. Составят список товаров, которые нельзя нам продавать, и на этом успокоятся. Мы сейчас очень быстро развиваем экономику и уменьшаем зависимость от Запада. Наше государство во многом уникально и могло бы почти обойтись без внешней торговли. Не сейчас, а лет через двадцать-тридцать. Покупали бы только такие товары, как кофе и бананы. Конечно, невыгодно всё производить у себя, а помимо выгоды у торговли есть и политические аспекты. Чем выше зависимость между соседями, тем меньше вероятность конфликтов. Война становится невыгодным делом.

– Зачем тогда было разрушать Израиль? – спросила Белохвостикова. – Сами себе навредили!

– У нас никто не собирался его разрушать, но судят не по намерениям, а по делам.

– А как идут съёмки фильма по твоему сценарию? – спросил Талгат. – Уже полгода снимают.

– Там очень много работы, – ответил я. – Вы уже определились, где будете встречать Новый год?

– Кто где, – ответил Николай. – У меня уже есть компания. Но на вечере в институте будем. Вы ведь придёте?

– Мы не отрываемся от коллектива, – сказала Люся. – Будем в обязательном порядке. Ребята, после окончания института нам дадут отдохнуть. Нет желания сделать это вместе?

– Я хотел съездить к родителям… – заколебался Николай.

– Успеешь, – сказал я. – Я предлагаю совершить поход в горы с выходом к морю. Точнее, выйдем недалеко от озера Рица и автобусом едем в Сухуми, а там с недельку поживём дикарями на побережье. На всё уйдут две недели, так что будет у тебя возможность съездить домой. Оборудование возьмём напрокат, а инструктора я обеспечу.

– Лучше гор могут быть только горы! – запел Талгат. – Я иду! Даже один пойду, если вы откажетесь.

– Пожалуй, я тоже пойду, – решил Николай. – Надо поспрашивать наших в студии, может, будут желающие. Шесть человек всё-таки маловато.

– Ну и я пойду, – присоединилась Бондарчук, – особенно если будут нести меня или хотя бы мой рюкзак.

– Я не против, но нужно посоветоваться с родителями, – сказала Белохвостикова. – А инструктор точно будет? Тогда, наверное, разрешат.

Посидев с полчаса, друзья ушли.

– Пойдём сегодня к родителям? – спросила жена. – Если честно, не хочется. Устала за сегодня. Занятия, съёмка, эти посиделки. Давай раньше ляжем?

– Неудобно, – ответил я. – Два шага ступить. Ты убирай со стола и стели постель, а я схожу.

Через двадцать минут мы уже выключили свет и легли в кровать.

– Ген, – сказала Люся, – а мы сами летом куда-нибудь поедем?

– Можно съездить в Минск к Деменковым, – предложил я. – Мы их уже столько лет не видели. Заодно поздравим с заключением брака.

Три месяца назад Сергей прислал письмо, в котором сообщил, что поженился с Ирой вопреки желанию её родителей, и сейчас они живут вместе с его отцом.

– Я только «за». А в городок не заедем?

– Можно и заехать, – согласился я, – только там ведь уже нет никого из ребят. Даже если служит кто-то из их родителей, сами они учатся или работают в других местах. Разве что посмотреть на дома и на школу, да прижаться щекой к деревьям, которые помнят тебя маленькой. Только ты слишком молода для тоски по детству. Вот лет через пятьдесят приедем и будем тереться о кору вдвоём.

Утром позвонили и предупредили, что в институт отвезут только Людмилу, а я нужен по делу.

– Что-то случилось, – сказал я жене, когда мы спускались к машине. – Раньше таких вызовов не было.

Рядом с шофёром в приехавшей машине сидел охранник. Мы поздоровались, заняли места сзади, и шофёр погнал машину к институту. Высадив Люсю, он через пятнадцать минут въехал в ворота на территорию Кремля. Сопровождающий о чём-то переговорил с охраной и вернулся к машине.

– У вас есть с собой оружие? – спросил он. – Давайте сюда, вам его вернут, когда поедете