– Уверен, так и будет, – улыбнулся Сесил. – С Божьей помощью, в которой я не сомневаюсь. Он вам не откажет.

Получив последнее письмо, я всю ночь просидела за своим серебряным письменным столом, изучая отчет коронера, взвешивая каждое написанное слово и надеясь найти ответы на свои вопросы, которые помогли бы наконец разгадать мрачную тайну смерти Эми Дадли.

Когда я подняла голову, то вместо Сесила, сидевшего подле меня и терпеливо ожидающего, пока я закончу читать, увидела на миг ту сияющую молодую женщину, какой запомнилась мне Эми в день своей свадьбы. Увидела ее золотые кудри, увенчанные короной из лютиков, подвенечное платье, украшенное кружевом и золотыми цветами… Помню, как она смотрела на своего супруга полными любви и преданности глазами. Тогда она и подумать не могла, что Роберт не выполнит ни одного из данных им обещаний.

Сокрушенно покачав головой, я вздохнула и отложила отчет коронера в сторону.

– И что нам теперь с этим делать, Сесил? – спросила я.

– Мадам, не знаю, – признался он. – Как и вы, я вчитывался в каждое слово, расспрашивал своих информаторов, и по-прежнему смерть Эми остается загадкой. Присяжные убеждены, что это несчастный случай. Ее служанка твердит, что ее госпожа была доброй христианкой и не могла наложить на себя руки. Впрочем, боюсь, в мистрис Пирто говорит скорее верность, чем вера в собственные слова. Несчастную леди обуревала такая печаль, что мы не можем исключать вероятность самоубийства. Даже сама служанка признается, что ее хозяйка часто падала на колени и просила Господа избавить ее от мучений.

– Разум может спасовать перед страхом, Сесил, – задумчиво проговорила я, вспоминая свое прошлое. – Мне не понаслышке знакомы яды, кинжал, готовый вонзиться в спину, подушка, которой тебя пытаются удушить во сне, шелковые удавки… Я всю жизнь прожила в тени топора и плахи, страшась беспощадных убийц, и даже сейчас не забываю о тех, кто считает меня еретичкой и незаконнорожденной, которая не может быть наследницей престола, кто сомневается в моем праве на трон и хочет видеть на моем месте кого-нибудь другого. Всегда найдется тот, кто пожелает мне смерти, так что я знаю, каково пришлось бедняжке.

– Ваше величество, – неуверенно проговорил Сесил, – есть еще кое-что… – Он выдержал паузу и испытующе посмотрел на меня, очевидно, собираясь сообщить мне очередную неприятную правду.

– Что, Сесил? – нетерпеливо спросила я.

– Мы по-прежнему не можем исключить вероятности того, что лорд Роберт совершил зверский поступок и подтвердил опасения всего Лондона, подослав к Эми убийц, дабы устранить последнее препятствие, стоявшее на его пути.

Я кивнула со вздохом.

– И, как ни печально, мы никогда не сможем этого доказать.

– Боюсь, что так, миледи, – отозвался Сесил.

Затем он ушел, и я отправилась в соседние пустующие покои, в которых когда-то жил Роберт. Я открыла сундук, стоявший у изножья его кровати, в котором обычно хранились свежие сорочки и исподнее. Однако в нем обнаружилась только тетрадь и какой-то портрет, лежавший изображением вниз. Я вынула вещи из сундука. Когда я перевернула миниатюру, то с изумлением обнаружила, что на нем изображена Эми. Мои портреты он развесил на каждой стене, повсюду в его покоях стояли мраморные, золотые и серебряные статуи античных богинь с моими чертами, все в его комнате просто кричало обо мне. В доме Роберта нашлось место портретам его братьев и отца, матери и сестер, даже строптивого Гилфорда и несчастной леди Джейн Грей, совсем не похожей на себя в царственном пурпурном облачении. Но я никогда не видела портрета жены Роберта. Не было места ни в его сердце, ни на стенах его дома той сияющей, доверчивой девушке, которая так любила своего мужа, что это не укрылось ни от одного гостя на их свадьбе. Он бросил миниатюру с ее изображением в сундук, похоронив под кучей белья. Безвременно почившая законная супруга лорда Роберта Дадли была погребена столь же тихо, как и жила.

Я не могла отвести глаз от творения ловкой кисти Лавинии Теерлинк, сравнивая изображенную на нем женщину с той счастливой невестой, которая светилась от радости в солнечный июньский день десять лет тому назад.

– Любовь так добра к одним, но так жестока к другим, – задумчиво молвила я. – Ах, Эми! Неужто ты и вправду покончила с собой? Или же это произошло по его вине, пускай даже сам он того не желал? Быть может, кто-то из его верных лакеев уловил скрытый намек в его словах и тут же бросился исполнять волю своего господина, дабы ублажить его и снискать царственную благодарность? Как еще можно объяснить столь внезапную смерть?

Я раскрыла тетрадь. Каждая ее залитая слезами страница оказалась исписана неуклюжим, немного детским почерком. То был «Рассказ студента» о смиренной Гризельде из «Кентерберийских рассказов»! Он дал своей жене задание, словно прилежной ученице! В конце каждой копии рассказа я заметила ее подпись, которая из уродливой каракули превратилась в не слишком уверенный, но довольно изящный завиток, достойный истинной леди – Эми Дадли.