Казалось, Вероника хотела меня так же, как и я её. Она податливо перевернулась на живот и послушно упёрлась руками о кровать, когда я вознамерился взять её сзади. Я невероятно возбуждался, покрывая спину Вероники поцелуями, лаская руками её нежную кожу, сжимая пальцами упругое бедро. Зафиксировав её стройное тело в одном положении, я плавно вошёл сзади, испытывая острое ощущение наслаждения. Это ощущение усиливалось в несколько раз, когда до моего слуха доносились стоны Вероники, когда я видел, как трепещут её ресницы от каждого моего толчка, как учащается её дыхание, как она цепляется за простыни. Мне льстил тот факт, что я могу доставить ей удовольствие, что она млеет от моих прикосновений, что ей хорошо в моих объятьях.

Я хотел сделать ей ещё более приятно, хотел, чтобы она поняла, что я лучший. Мои движения нарастали, я всё сильнее сжимал её бёдра, пока не почувствовал сокращение её внутренних мышц. Вероника стонала, обессилено опрокинув голову на подушку, уже не упираясь руками о кровать, а я продолжал двигаться, растягивая её удовольствие, пока сам не кончил, падая рядом с ней.

Мне казалось, что сил моих не осталось, что я испытал самые сильные оргазмы в моей жизни и больше ни на что не способен в ближайшие несколько часов, но мой член так не думал. Он снова упрямо поднялся, стоило Веронике выскользнуть из постели голой и продемонстрировать мне круглую упругую задницу. Повинуясь своим инстинктам, я прошагал следом за любовью всей моей жизни в ванную, с одним единственным намерением – взять её ещё раз под струями тёплой воды. Теперь я уже точно знал: Вероника – моя, и я не собираюсь делить её с кем бы то ни было!

На мою радость, Власов оказался ещё большим придурком, чем я о нём думал. Он сумел накосячить так, что мне и в самом желанном сне не приснилось бы. Вероника была в ярости, а я специально дал ему понять, с кем теперь делит постель его бывшая жена, испытывая при этом какое-то мерзкое чувство превосходства. Держу пари, он испытывал то же самое, когда буквально увёл Веронику у меня из-под носа восемь лет назад.

Я знал, что Вероника влюблена в меня, казалось, она сама обнаружила это нечаянно, после первого поцелуя, и я радовался, что не стал тянуть с этим еще дольше. Приближался её день рождения, и мне не нравилось, что она подружилась с ещё одной Власовой, которая постоянно названивала и лезла в нашу жизнь. Эта Власова, Лиза, кажется, однако была полезна в тот день – она устроила настоящий праздник и заставила Веронику преобразиться.

Я чуть было не потерял челюсть на полу, когда увидел свою женщину в обтягивающем чёрном платье, в туфлях на каблуках и с красивой причёской. Она была неотразима, улыбаясь мне, а я ощущал острое желание, наблюдая за её движениями. Вероника была невероятно сексуальной, я будто бы увидел её в другом свете и влюбился ещё сильнее, не веря, что она принадлежит мне.

Мне едва удалось дождаться окончания праздника, так нестерпимо хотелось стянуть с неё это платье. Она спустилась на кухню, где я пытался отвлечься от мыслей о сексе монотонной работой, и моё терпение лопнуло. Я приступил к действиям, чувствуя, как пульсирует кровь в члене. Вероника, казалось, сама едва сдерживалась, настолько чутко её тело отзывалось на мои прикосновения. Пока я стягивал с её плеч платье, лаская грудь и наслаждаясь её шумными выдохами, краем глаза я заметил припарковавшуюся машину на заднем дворе. Мне потребовалась секунда, чтобы по форме фар определить модель и марку – у механика на это глаз намётан.

Догадываясь о том, кто и для чего припарковался тут, я продолжал ласкать Веронику, задирая её платье, целуя бёдра, отодвигая ткань трусиков, проникая пальцами внутрь, возбуждаясь ещё сильнее от её влажности и горячности. Что ж, если Власов вознамерился посетить нас – добро пожаловать!

Я был настроен серьёзно. Опрокинув Веронику на стол, я коснулся языком её клитора, продолжая двигать пальцами внутри, одновременно зажимая её рот, не давая громким стонам вырваться наружу. Вероника была невероятно страстной и сексуальной. Я почти забыл о припаркованном БМВ, пока ласкал клитор своей любимой, чувствуя, как она посасывает мой средний палец.

Пульсирующая боль в члене становилась невыносимой, но я продолжал свои ритмичные действия пальцами и языком, чувствуя, что Вероника уже близка к оргазму. В самый неподходящий момент раздался звук автомобильного гудка, и я понял – Власов всё видел. Внутренне ухмыльнувшись своему превосходству, я придвинул возбуждённую Веронику к себе за бёдра и, расстегнув одну лишь ширинку, резко вошёл в неё, подавляя стон наслаждения.

Меня невероятно возбуждал её вид, распростёртой на столе с раскинутыми в сторону ногами, зажатым моей ладонью ртом, с собранным платьем на талии и трусиками, всё ещё занимающими своё место. Я едва вытерпел, пока она кончит первой, чтобы кончить следом за ней.

Вероника выглядела усталой и удовлетворённой, но это не помешало нам повторить, уже стоя у стены. Когда же я отнёс её, полусонную, наверх и уложил в постель, я знал – она счастлива, и от осознания того, что я способен сделать её счастливой, сам испытывал радость. Да, я счастлив с ней, счастлив так, как никогда ещё не был в своей жизни, счастлив настолько, что хотелось идти до своей деревни пешком и орать песни во всю глотку, пугая ночных птиц.

Когда же я узнал, что Власов сматывается в Китай на полгода – моему счастью и вовсе не стало предела, хотя я старался особенно не демонстрировать эти чувства Веронике – она не должна была знать, что меня это волнует. Я не хотел казаться слабым или мстительным, хотя где-то глубоко внутри моя тёмная сторона танцевала на раскалённых углях ада, удовлетворённая тем, что Власов получил по заслугам, когда узнал, что Вероника теперь моя, убегая в Китай, поджав хвост.

Эти полгода были самыми счастливыми в моей жизни. Мне удалось убедить Веронику, что она талантливый фотограф. Я познакомил её со Светланой, а уж она-то окончательно вправила Новиковой мозги именно так, как она умеет. Единственное, что меня огорчало, так это частые встречи Вероники с этой мелкой Власовой, потому что они непременно проходили в местах, где толпились оравы подвыпивших мужиков. Я доверял Веронике, но всем известно, что пьяная женщина себе не хозяйка. Меня начинала колотить дрожь, когда я думал, чем могут закончиться подобные встречи, я не доверял Лизе, она могла учудить всё, что ей заблагорассудится.

На этой почве мы сильно поругались с Вероникой, я чувствовал себя идиотом, но страх потерять её, страх, что она встретит кого-то лучше меня и уйдёт – он постоянно теплился во мне и это был комплекс. Комплекс неполноценности, который взрастил во мне чёртов Власов, отобрав любовь всей моей жизни, а потом бросив, как надоевшую игрушку.

Я мог перестроить себя полностью ради Вероники, мог научиться жить только ею и её счастьем, но единственное, что было сильнее меня – это ревность. Она сжигала меня изнутри, затмевая рассудок, и я выходил из себя, пугая Нику. После подобных сцен я ругал себя за слабость, зная наверняка, что это отталкивает её, клянясь самому себе, что такого больше не повторится, но стоило ей задержаться на очередной тусовке с Власовой – я снова выходил из себя, чувствуя, как поджариваюсь в агонии ревности.