Белый извлёк из внутреннего кармана портмоне и положил на зелёное сукно сотенные ассигнации:

— Продолжаем. Ставка увеличивается вдвое.

— Втрое! — Мичурин прищурился.

Белый дал себе время подумать, после чего произнёс:

— Согласен!

Вторую партию Олег Владимирович играл свободно, постоянно делая «нужные» шары. Но и Кирилла Игнатьевич не сдавался. Теперь он, в отличие от присутствующих понимал: перед ним сильный конкурент. Правда, решил Мичурин, и не «промышленник»[12]. Ту братию он чуял издали. У них и манера поведения особенная, скользящая: вроде на виду, а вроде как и неприметный.

Зал охнул от восторга. У Белого было пятьдесят восемь, у Кириллы Игнатьевича пятьдесят четыре. Олег Владимирович внимательно осмотрел позицию и «хлопнул» два шара. Партия!

Владимир Сергеевич стоял несколько в стороне, за спиной Кириллы Игнатьевича, и того, что творилось на сукне, видеть не мог. Но то, как титулярный советник изредка бросал взгляды в сторону Кнутова, отлично видел.

Мичурин со смехом кинул на стол деньги:

— Занятно, молодой человек. Давненько так не отдыхал. Очень, знаете ли, порадовали старика. Очень-с.

Однако смех Кириллы Игнатьевича мог обмануть кого угодно, только не внимательно следящего за ним соперника. «Больно жаден Кирилла Игнатьевич до денег», — вспомнился Белому первый день в Благовещенске и старик извозчик, что доставил его в «Мичуринскую». Больно жаден… Вон как вроде и легко, со смехом, бросил ассигнации на стол, а рука-то дрогнула. Не привык Кирилла Игнатьевич сорить сотенными. Ох, не привык! Ну да ничего. Он ещё не знает, что его ожидает в скором будущем.

Третью партию Олег Владимирович, как и рассчитывал, отдал купцу. Пришлось выкладывать на стол две тысячи. В зале стоял ропот. Ну, теперь разговоров об этой игре на полгода хватит. Кто, да как… На сукне-то, почитай, цельная бакалейная лавка лежит.

Четвёртую Белый буквально «вогнал в лузу». Шар за шаром, не давая противнику ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кирилла Игнатьевич даже вспотел от напряжения. В зале повисла тишина. На столе — ни много ни мало — девять тысяч рублей. И все они достались незнакомому молодому человеку.

Белый стянул с шеи галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. «Пусть думает, что я устал», — сказал себе Олег Владимирович и впервые за вечер приложился к бокалу. Теперь он смог себе это позволить. Ход следующей партии был предрешён.

Кирилла Игнатьевич снял жилетку и, оставшись в одной сорочке, приблизился к Белому:

— Последняя партия. Ваше слово.

Белый кивнул на деньги:

— Двадцать тысяч и «петушок».

— Что? — не понял купец. — То есть, вы хотите…

В зале зашумели. В бильярд можно было играть либо на деньги, либо на интерес, то есть на «кукареканье» из-под стола, которое в народе называлось «на петушка». Но чтобы всё сразу… И деньги потерять, и честь… Такого не бывало. Мичурин молчал и только тяжело втягивал в себя густой, жаркий воздух. Белый, не отрываясь, смотрел купцу прямо в глаза, словно говорил: «Отказывайтесь. Честь, конечно, потеряете, зато деньги сохраните».

Кирилла Игнатьевич вытер с лица пот и проговорил:

— Пусть будет по-вашему. И деньги, и «петушок». Разыгрываем?

— Естественно.

— Позвольте «примазаться», — Николай Афанасьевич Роганов хлопнул портмоне о ладонь и встал рядом с Белым.

— Извольте, — и без того неширокие глаза Мичурина теперь вовсе превратились в щёлочки. — Может, ещё кто желает?

Выявились трое. Но они приняли сторону купца.

Пятнадцать шаров сложили в виде пирамидки с основанием к короткому борту с помощью треугольника. Белый кашлянул и жестом предложил Мичурину бить первым. Кирилла Игнатьевич сделал шаг в сторону и оказался поблизости от полицмейстера.

В этот момент, перед самым ударом, к Киселёву быстро пробрался Анисим Ильич и неожиданно громко произнёс:

— Ваше превосходительство, необходимо ваше распоряжение, чтобы мне завтра, с утра выделили с дюжину околоточных и солдат. Для поимки штабс-капитана Индурова, — Кнутов говорил быстро, так что удивлённый Киселёв не мог даже слово вставить в плотную речь подчинённого. — Мы уже точно знаем, где он скрывается. Завтра с рассветом блокируем все подходы к докам и казармам. Ну а после начнём прочёсывание. Думаю, за три часа справимся.

— Однако… — начал было отвечать полицмейстер, но в этот момент Кирилла Игнатьевич ударил по шару.

Раздался шорох неодобрения. «Биток» крутанулся юлой на месте, слегка поменял траекторию, но заднего борта так и не коснулся. Последнюю партию должен был начинать титулярный советник.

— Господин следователь, — Киселёв отвёл подчинённого в сторону. — Что вы тут мололи? Что за ерунду несли? Вы какие сутки не можете найти Индурова, а тут… И какого чёрта вы здесь вообще делаете? Мне помнится, вы терпеть не можете бильярд.

— Простите, ваше превосходительство, — шёпотом, торопливо заговорил Кнутов. — Но я смогу ответить чуть позже. Очень прошу, досмотрим игру! Поверьте, она того стоит. И если Олег Владимирович вас о чём-то спросят, умоляю, говорите, что так, да или что-то в этом роде. Поверьте, это в ваших интересах!

— Что за… — чуть не вспылил Киселёв, но Кнутов уже смотрел в другую сторону и не на стол, а на советника.

Партия приближалась к концу. Белый отогнал «свояка» к короткому борту, дал возможность отыграться противнику. Кирилла Игнатьевич оценил обстановку. На столе остались только крупные шары. «Двойка» была последней из маленьких. Мичурин взял мелок, помазал им кий и наклонился над столом.

Белый неожиданно кашлянул:

— Я бы не советовал бить «двойку».

— Отчего ж? — Кирилла Игнатьевич в удивлении приподнял густые брови на соперника.

— Есть угроза проигрыша, — пояснил Олег Владимирович.

Купец усмехнулся и снова склонился над столом.

Владимир Сергеевич не успел заметить, как удалился Кнутов, зато появление телеграфного служащего он увидел первым. Сухая, тонкая фигура почтового чиновника весьма стремительно пробилась к Белому и протянула телеграфную ленту:

— Вот, вам ответ из Хабаровска. Там просят сообщить, когда вы приедете к ним и могут ли они самостоятельно заняться подводами? Простите, что потревожил, но там стоит знак срочности, а посему я обязан ответить департаменту полиции края незамедлительно!

Белый выхватил ленту из рук почтового служащего, пробежал по ней взглядом:

— Дайте депешу, пусть подождут моего возвращения!

— Слушаюсь, — телеграфный мелко кивнул и скрылся.

Советник обернулся к сопернику: