– Уверена, – кивнула я. – Это мой дом. Спасибо, вы можете быть свободны.

– Я могу подождать вас здесь… Молодой девушке не стоит в такое время…

– Вы свободны, – отрезала я.

Бросив на меня недовольный взгляд, возничий прыгнул в кабину – и экипаж покатил по обратной дороге в ночь, сверкая всполохами огненной магии двигателя.

– Странно, что ты его не прирезала, – хмыкнул детектив.

– Странно, что я еще не прирезала тебя.

Дом у озера – единственное место, принадлежащее Кордеро, которое я почти не ненавидела. Мне нравилось ездить сюда, в отличие от сестер. Хейзенвилль – прибрежный городок холодного моря, все время хмурый и буйный. Грозы, шквалистый ветер, штормы и постоянная сырость. Когда-то Хейзенвилль был важным портом, но с тех пор как мы научились использовать магию огня для экипажей, такие городки, как наш, медленно вымирали. Если бы не Кордеро – вымер бы и Хейзенвилль, поколения наших предков цеплялись за родовое гнездо. Но, увы, в городе это почти не ценили. Отец всегда говорил: управлять можно или страхом, или деньгами. А лучше и тем и другим. Но у страха как способа управления есть один огромный недостаток: вместе с ним взращивается ненависть.

А вот дом у озера производил совершенно иное впечатление. Расположенный в тихом месте, он был, пожалуй, воплощением умиротворения. Всегда спокойная чистейшая вода, пики гор вокруг и лес, подступающий почти вплотную.

– Не боишься, что после того, как ты подожгла дом, все семейство отправилось сюда? – спросил Алан.

– Нет. Кортни ненавидит это место. Они уехали в Даркфелл, полагаю. Или сидят в управлении и капают на мозги твоему начальнику, чтобы меня быстрее поймали. Кстати, а твои коллеги знают, что ты связался с сумасшедшей убийцей?

– Мои коллеги знают, что я всегда добиваюсь результата. И не вникают, какими именно способами.

– Да, я помню.

Детектив Портер, желая отомстить за смерть Хейвен, тоже не гнушался спорными методами. Он довольно быстро догадался (и я до сих пор не знаю как), кто именно убил Хейвен. И пытался отплатить мне той же монетой. Жаль, я не помню, как убила его. Хейвен говорит, это была не я… Но об этом думать не хочется.

Впереди показался дом. Как я и сказала, ни в одном из окон не горел свет. Ничто не нарушало покой и безмятежность этого места. Даже старая лодка была привязана к пирсу. Я бы не рискнула сейчас на ней плыть, время хорошо поработало над деревом. Если дом явно пытались держать в пригодном для проживания виде, то остальной территорией почти не занимались.

Я улыбнулась. Кортни еще не хватает решимости избавиться от наследия отца и создать собственное. Но она определенно на верном пути.

Остановившись у кромки воды, я вдохнула запах дождя, смешавшийся с ароматами леса, и замерла.

– И что дальше? – спросил Ренсом.

– Он придет.

– Ты этого не знаешь.

– Знаю.

– Тогда почему просто не назовешь имя?

Носком ботинка я потрогала водную гладь – и будто нарушила покой этого места. В воде мне почудились глубинные монстры, а лес вдруг уставился пристальными взглядами его темных обитателей.

– Потому что я не знаю, какое имя он считает своим.

Год назад

– Итак, Ким, мы снова встретились. Как ты провела неделю?

Она молчит, рассматривая тучи за окном. Хантер следит за ее взглядом, но там ничего, кроме серого неба.

– Сегодня я хочу поговорить о твоем отце. Расскажи мне о нем.

Она все еще нехотя вступает с ним в диалог, но в то же время по сравнению с той Кимберли, что он впервые увидел, нынешняя Ким кажется вполне здоровой. Это иллюзия, и для понимания этого ему даже не нужно проникать в ее разум. Но даже иллюзия в ее случае – уже хорошо.

– Я его убила. Сварила яд из цветов кордера. Нашла рецепт в старых дневниках одного из предков. Папа просил, чтобы я приносила ему кофе. Я подливала яд долго, чтобы он ничего не заметил. Они думали, папа заболел. Они давали ему лекарства. Я добавляла яд и в них тоже.

– Это есть в твоем деле, Ким, – мягко обрывает ее Хантер. – А я хотел бы поговорить о том времени, когда отец был жив и когда ты не пыталась его убить. Давай начнем с начала? Он потерял жену, когда твои сестры были маленькие. А потом встретил твою маму, так?

Она долго молчит, и Хантер почти смиряется с тем, что придется закончить встречу, так и не продвинувшись. В прошлый раз Ким рассказала об убийстве Хейвен и мачехи, но замкнулась, едва он заговорил о Карле Кордеро. Кое-какие соображения и подозрения у него имелись, но картинка никак не хотела складываться целиком.

Но Ким вдруг начинает говорить:

– Ему нужен был сын. Две дочери для рода Кордеро – катастрофа. Сын должен был родиться. Тогда он нашел Эмили Фаннинг. И заключил сделку.

– То есть это была не страсть? Не случайная связь?

– Так он хотел это представить. Это была сделка. Ей хорошо заплатили за рождение ребенка. За рождение сына заплатили бы больше, но боги оказались жестоки. Родилась девочка. Очередная девочка Кордеро. Тогда он женился на Кристалл. А она не смогла подарить ему наследника.

– Ты была еще совсем ребенком, когда он понял, что больше не сможет иметь детей?

– Он пытался. Я думаю… что-то… какая-то высшая сила пыталась его остановить. А когда стало ясно, что он не остановится, боги забрали саму способность зачать ребенка. Это сломало его. Он написал завещание, в котором обязал нас до тридцатилетия обзавестись наследниками. Надеялся, что, возможно, получится у нас.

– Он вас любил?

– Не знаю. Кайлу и Кортни – возможно. Ко мне он не привязывался. Он знал, что придется меня использовать.

Хантер выпрямляется в кресле. Ким никогда еще не говорила о том, что с ней делал отец.

– Для чего использовать?

Она смотрит ему в глаза. На миг Хантеру чудится в них отчаянная мольба о помощи. А в следующую секунду серая радужка наливается небесно-голубым цветом.

– Чтобы стать бессмертным.

* * *

Я почувствовала его приближение вместе с очередным порывом ледяного ветра. А потом увидела в отражении в воде знакомый силуэт существа, скрытого под темным плащом. О, он жил вовсе не в сумеречном мире, как мне казалось раньше. И сейчас стоял передо мной.

То ли убийца, которого разыскивал Ренсом.

То ли воплощение моих кошмаров.

Капюшон скрывал лицо, но скрюченные пальцы, которыми он сжимал ворот плаща, почернели и набухли. Меня передернуло от смеси страха и отвращения.

Бравада, уверенность в себе и тот образ безумной стервы, который я так старательно разыгрывала перед Аланом Ренсомом, куда-то вмиг испарились. И я превратилась в маленькую девочку Ким, которая понятия не имеет, на какое зло способны люди.