— С какой целью?

— А разве нужна какая-нибудь цель для того, чтобы ехать к маме?

— Нет, конечно, но… мне неудобно ехать с пустыми руками. Можно было хотя бы купить цветы.

Марика нахмурилась и посмотрела на него.

— Не говори глупостей. Мама будет рада тебе и без цветов. Тем более, что она нас ждет.

— А отец?

Она вздохнула.

— Папа умер три года назад. Сердечный приступ. Ты, наверное, не поверишь, но он не сказал о тебе ни одного плохого слова после того, как мы с тобой расстались. Хотя я думала, что все будет иначе. У вас были периоды, когда вы… не находили общего языка.

— Были. — Константин помолчал, разглядывая в окно проезжающие машины. — Но в одном он был прав — я должен был поменьше думать о себе и больше внимания уделять семье.

— Я хочу сказать тебе только одно: он ценил и уважал тебя. Несмотря ни на что. — Марика бросила взгляд в зеркало заднего обзора. — И он часто говорил мне, что я зря тебя… бросила.

— А ты меня бросала?

Она пожала плечами, выражая, скорее, нежелание продолжать эту тему, чем то, что у нее нет конкретного ответа на этот вопрос.

— Мама, наверное, уже наготовила еды на три полка солдат. Каждый раз, когда я уезжаю от нее, у меня такое чувство, будто я поправилась на пять килограмм.

… Полная улыбчивая экономка провела гостей в зал. В квартире пахло едой — Константин и Марика почувствовали это еще на лестничной площадке.

— Обед у Эвана ничего не стоит по сравнению с одним только запахом, — шепнула Марика, занимая одно из кресел. — У мамы новая экономка, она наняла ее совсем недавно. Захава решила, что ей пора на покой, и мама не стала уговаривать ее остаться.

— Почему-то я думал, что она до сих пор живет в вашем бывшем доме.

— Дом напоминал ей об отце. Вот она и решила переселиться в городскую квартиру. Район тихий, не так уж и далеко от центра, да и все, что нужно, под рукой. — Марика повернула голову. — Мама, мы уже здесь. Прости, мы припозднились.

Невысокая женщина с темными волосами, несмотря на немолодой возраст, лишь слегка тронутыми сединой, вышла из дверей кухни и остановилась, сжимая в руках пуховый платок. Константин поспешно поднялся навстречу, подошел и наклонился к ее руке.

— Добрый день, — сказал он.

Женщина пару секунд продолжала изучать его, не произнося ни звука.

— Здравствуйте, Константин, — ответила она. — Прошу прощения, обед еще не готов. Надеюсь, вы не очень голодны?

— Если ты продолжишь мучить нас этими запахами, то мы точно кого-нибудь съедим, — рассмеялась Марика. — Тебе нужна помощь?

Женщина покачала головой, накинула платок на плечи и присела на край дивана. Легкое, почти неуловимое сходство было между ней и Марикой — от матери она унаследовала разве что миниатюрное телосложение.

Хозяйка дома держалась спокойно и вежливо — так, как обычно держатся привыкшие находиться в обществе люди.

— У нас многое изменилось за это время, — заговорила она.

Марика поднялась.

— Я оставлю вас ненадолго.

Константин поднял глаза на собеседницу.

— Примите мои соболезнования, — сказал он. — Если бы я знал, то обязательно приехал бы.

— Благодарю, но мне легче переживать одной. Думаю, вы меня понимаете.

— Если честно, я чувствую, что какие-то вещи между мной и ним остались недосказанными.

Мать Марики тронула платок и поправила его на плечах.

— Даже если он держал на вас зло, Константин, в чем я сомневаюсь, то он простил вас. Впрочем, зачем ворошить прошлое? Давайте поговорим о вас. Надеюсь, у вас все хорошо?

— Я бы не говорил с полной уверенностью, но чувствую, что все в скором времени наладится.

— Все обязательно наладится. — Она кивнула в том направлении, куда несколько секунд назад ушла Марика. — С вами хочет познакомиться молодой джентльмен.

Константин повернулся и встретился взглядом с мальчиком, которого держала за руку Марика. Мальчик смотрел на него серьезно, немного насупившись.

— Здравствуйте, сэр, — сказал мальчик и протянул новому знакомому руку. — Натанаэль.

— Очень приятно, Натанаэль. Константин. Похоже, ты недоволен. Ты не хочешь со мной знакомиться?

Мальчик смутился.

— Вовсе нет, сэр, — ответил он, — просто меня отвлекли. Я рисовал.

Константин посмотрел на Марику.

— Вот так мешают художникам, отрывая их от творчества.

— Натанаэль знал, что ты придешь, — сказала Марика. — Но мы опоздали, и он решил использовать это время для рисования.

— Значит, ты рисуешь?

Мальчик склонил голову, выражая согласие.

— Я могу показать вам свои рисунки, — предложил он.

Это тоже было сказано серьезно, по-взрослому, без тени смущения или хвастовства.

— Я с удовольствием посмотрю, — согласился Константин.

Натанаэль отправился в одну из комнат, жестом пригласив нового знакомого следовать за собой.

Комната мальчика выглядела несколько аскетично, но позволяла составить впечатление о своем хозяине. Аквариум, небольшая полка с книгами, аккуратно сложенные тетради, большой почти собранный паззл на ковре, коробки с конструкторами, фигурки оригами, модели яхт и кораблей. В одном из углов комнаты лежал баскетбольный мяч, а под кроватью прятались ролики.

— Слава Богу, он сделал уборку до твоего прихода. — Марика потрепала мальчика по волосам. — Если бы Константин пришел раньше и увидел, как выглядит твоя комната, он передумал бы с тобой знакомиться!

Натанаэль подошел к письменному столу и взял альбом.

— Только, — смутился мальчик, — не смотрите последний. Он не получился.

С минуту Константин рассматривал рисунки.

— Сколько тебе лет? — спросил он, не отрываясь от своего занятия.

— Семь, сэр.

— Ты отлично рисуешь. В твои годы я тоже неплохо…

Тут он осекся и посмотрел на Марику.

— Послушай… — Он повернулся к Натанаэлю. — Надеюсь, ты простишь нас. Мы отойдем и поговорим.

Мальчик снова склонил голову в знак согласия и сел за стол.

Константин изучал его. Натанаэль сидел прямо, расправив плечи и слегка склонив голову над рисунком. У мальчика были темно-каштановые, почти черные волосы, смугловатая кожа и четко очерченные, даже резковатые черты лица. С восточной внешностью контрастировали разве что большие бархатно-зеленые глаза, опушенные длинными ресницами.

Сосредоточенно вглядываясь в рисунок, Натанаэль тер пальцами щеку, а потом закинул голову назад и, потрепав пятерней слишком отросшую челку, сладко потянулся. И Константин мог бы поклясться, что когда-то давно, тогда, когда он еще не имел привычки часто посещать парикмахера, любил повторять этот жест. Он хорошо помнил, как бессонными ночами во время сессии он сидел за столом в крошечной комнате университетского общежития и в сотый, тысячный раз перечитывал теорию асимметричного шифра. Когда на часах было начало четвертого, он говорил себе, что пора спать, ведь завтра экзамен, но какая-то неведомая сила заставляла его сидеть за столом еще как минимум час. И молодой студент факультета стратегии и аналитики разваливался на стуле, позволяя себе пару секунд слабости, откидывал голову назад, рассеянно трепал волосы, потягивался и возвращался к учебе.