— Морское сражение между малазанцами и тисте эдур? Когда?

— Около недели тому. У малазанцев было всего три боевых дромона, но каждый ушёл на дно не один. Среди людей оказался искусный маг — обмен чародейскими ударами был внушительный…

— А ты и твои сородичи просто смотрели? Почему же вы не помогли им? Вы ведь знали, что эдур ищут этот остров!

Дарист шагнул к доспеху и безо всякого усилия поднял его со стойки.

— Мы более не покидаем остров. Уже много десятилетий придерживаемся своего решения — оставаться в изоляции.

— Но почему?

Тисте анди не ответил. Он набросил кольчужную рубаху на плечи. Та потекла вниз с таким звуком, словно состояла из жидкости. Затем старик потянулся к мечу.

— Выглядит так, будто сломается от первого же удара более тяжёлого оружия.

— О нет. У этого меча много имён. — Дарист снял клинок с крюков. — Создатель нарёк его Отмщеньем. «Т’ан Арос» на нашем языке. Но я зову его К’орладис.

— Это переводится?..

— Как Скорбь.

Холодок пробежал по спине Резчика.

— А кто его создал?

— Мой брат, — ответил Дарист, вложил меч в ножны, продел руки в кольчужную перевязь, затем потянулся за рукавицами. — Прежде чем он нашёл другой клинок… более подходящий его натуре. — Дарист повернулся, смерил Резчика с головы до ног внимательным взглядом. — Ты хорошо владеешь ножами, которые прячешь под одеждой?

— Прилично, хотя проливать кровь не слишком люблю.

— А для чего они ещё нужны? — поинтересовался тисте анди, надевая шлем.

Резчик дёрнул плечами и пожалел, что у него нет ответа на этот вопрос.

— Ты собираешься драться с эдур?

— Да. Поскольку они ищут трон. — Дарист медленно вскинул голову. — Но это не твоя битва. Почему ты решил вступить в это противостояние?

— В Генабакисе — у меня на родине — Аномандр Рейк и его последователи решили выступить против Малазанской империи. Это была не их битва, но они сделали её своей.

Резчик с удивлением заметил, как под железными пальцами забрала морщинистое лицо тисте анди прорезала кривая усмешка.

— Любопытно. Что ж, Резчик, иди со мной. Но должен предупредить — этот бой станет для тебя последним.

— Надеюсь, что нет.

Дарист вновь вывел его из комнаты в широкий коридор, скрылся под узкой аркой, обитой чёрным деревом. Проход за ней казался тоннелем, вырезанным в едином куске древесины, — словно кто-то выдолбил сердцевину громадного ствола. Коридор тонул в полумраке, уходя наверх и вперёд.

Резчик шагал следом за тисте анди, перезвон кольчуги которого звучал тихо, будто шелест дождя на берегу моря. Тоннель завершился резким поворотом вверх, потолок исчез, уступив место вертикальной шахте. Грубая лестница из древесных корней карабкалась к маленькому, бледному световому диску.

Дарист поднимался медленно и размеренно. Резчик нетерпеливо висел на перекладинах под тисте анди, но потом юноша вдруг осознал, что может скоро погибнуть. В мускулы тут же влилась глухая слабость, так что ему пришлось напрягаться, чтобы угнаться за стариком.

В конце концов оба выбрались на каменные плиты, густо усыпанные листвой. Сквозь узкие окна и трещины в кровле вонзались в пыльный воздух копья солнечного света — похоже, шторм вовсе не коснулся этого места. Одна из стен почти совсем обвалилась, к ней и направился Дарист. Резчик пошёл следом.

— Починили бы хоть немного, и укрепления могли бы помочь в защите, — проворчал он.

— Эти строения на поверхности возвели не анди, а эдур, и когда мы впервые явились сюда, уже были руинами.

— Эдур близко?

— Рассыпались по лесу, продвигаются от моря. Осторожно. Знают, что не одни.

— Скольких ты чувствуешь?

— В этом, первом отряде — около двух десятков. Мы встретим их во дворе, чтобы и хватило места для фехтования, и была стена, к которой мы прижмёмся спинами в последние мгновения.

— Худов дух! Если мы их отобьём, Дарист, ты, небось, умрёшь от потрясения.

Тисте анди покосился на даруджийца, затем взмахнул рукой:

— Следуй за мной.

Прежде чем они вышли на двор, спутники миновали ещё полдюжины подобных развалин. Увитые плющом, зубчатые стены высотой в два человеческих роста были когда-то покрыты фресками, от которых теперь под слоем растительности почти ничего не осталось. Напротив внутреннего прохода, через который они вошли, находилась арка ворот. За нею уходила в тень деревьев-гигантов тропа, усыпанная хвоей, извилистыми корнями и мшистыми валунами.

Резчик окинул взглядом двор — двадцать шагов в ширину, двадцать пять — в длину.

— Места слишком много, Дарист, — сказал он. — Нас обойдут и…

— Я займу центр. Ты держись позади: на случай, если кто-то и вправду пробьётся мне за спину.

Резчик вспомнил, как Аномандр Рейк бился с демоном на улицах Даруджистана. Боевой стиль, который использовал Сын Тьмы, и вправду требовал много пространства: похоже, Дарист собирается драться в той же манере. Только клинок меча, на взгляд Резчика, был слишком тонким для таких могучих, широких ударов.

— А в твой меч вложены чары? — поинтересовался даруджиец.

— В нём нет колдовских вложений — в обычном смысле, — отозвался тисте анди, обнажая меч и сжимая обе ладони на рукояти: одну высоко под перекрестьем, другую — сразу за навершием. — Мощь Скорби лежит в сосредоточенной цели его сотворения. Этот меч требует от своего владельца нерушимой воли. С нею — его невозможно одолеть.

— А у тебя есть такая нерушимая воля?

Дарист медленно опустил остриё к земле.

— Будь она у меня, человек, этот день не стал бы для тебя последним по эту сторону врат Худа. Теперь же советую обнажить клинки. Эдур нашли тропу и быстро приближаются.

Выхватив ножи, Резчик заметил, что руки у него дрожат. Ещё четыре клинка — по два под каждой рукой — лежали пока в кожаных ножнах, перевязанных «мирными узлами».[6] Теперь даруджиец их распутал. Эти ножи были сбалансированы для метания. Затем Резчик получше сжал рукояти боевых клинков, но ему пришлось вытереть мокрые ладони и повторить попытку.

Тихий шёпот заставил даруджийца поднять глаза: Дарист встал в боевую стойку, но остриё меча по-прежнему касалось каменных плит двора.

И Резчик заметил кое-что ещё. Листва и мусор на земле пришли в движение, поползли, будто их толкал неощутимый ветер, к дальнему концу двора, сбивались в кучи у боковых стен.