от их перепродажи мирианы заканчивались, а Арахона так и не звали обратно на войну, хоть он и посылал письма. Конечно, отец помогал, но хотелось как-то иначе строить жизнь.

Беременная вторым ребёнком сразу вслед за первым, дочь вождя стала особенно подозрительной, поскольку муж как-то слишком спокойно относился к её отказам.

«Устала? Не хочешь? Клонит в сон? Ничего страшного!»

— Сходишь к кожевнику, да? — прищурилась Брегиль.

И вдруг мимо калитки пробежал соседский ребёнок, лишь немногим старше их с Арахоном первенца.

Золотоволосый. С человеческими ушами.

В голове аданет мгновенно сложилась картина: этот мальчик родился года два назад, значит, зачали его после приезда Воина Света из осадного лагеря. Большинство беорингов черноволосые, и если это не полуэльф…

Арахон проследил взгляд жены, увидел ребёнка и тут же примирительно поднял руки:

— Нет, нет, что ты! Это не мой сын! Я тебе верен! Я тебя люблю!

— Ты боишься признаться, потому что я — дочь вождя?! — закричала аданет, и мужчина сделал ещё шаг назад, улыбаясь всё милее.

— Дорогая моя, солнышко, птичка сладкоголосая! Мы можем поехать жить в Дор-Ломин, там все дети светловолосые, у тебя не останется причин для волнений!

«И у тебя тоже! — подумала Брегиль. — Потому что там нет моего отца».

Но именно эта догадка подсказала решение: а ведь правда — если уехать на родину Арахона, станет гораздо проще жить! Из наследницы вождя, которая должна быть примером для всего племени, Брегиль превратится в просто жену просто воина. Это же… Свобода!

***

Вспомнив худшее из когда-либо приходивших на ум желаний — отравить всех светловолосых детей в Фиримаре, которые могли быть нагулены мужем, и порадовавшись, что в Дор-Ломине подобных мыслей не возникает, аданет отошла от зеркала и убрала свадебное платье. Какое же оно красивое! Может, однажды дочь наденет.

Взгляд снова упал на конверт.

— Брандир! — крикнула Брегиль, высунувшись в окно. — Погуляй с Бельдис ещё, обед позже будет!

Сын и дочка радостно закивали и прододжили прыгать между определённым образом разложенными камушками. Летом и на улице можно наесться, не отрываясь от игры надолго.

— О, как же глуп и как жесток наш неспокойный мир! — снова долетела песня. — Ты — сам себе пророк и сам себе кумир.

Считаешь ты себя судьёй, но разве можешь знать:

Назначено судьбой вам битву проиграть.

Долгие годы этот мир

Не знал безумия страшней,

Сражений вечных дикий пир

Погубит тысячи людей.

Долгие годы этот страх

Терзает души и умы,

Долгие годы на руках

Следы безумства и войны.

Брегиль отошла от окна и, выдохнув взяла в руки конверт. Заставив сердце пропустить несколько ударов, с пробирающим до костей хрустом под пальцами треснула похожая на пятно крови печать.

Аданет очень медленно расправила сложенный вчетверо листок.

Примечание к части Песня "Долгие годы" из мюзикла "Роза вампира"

Завтра к Морготу

— О-о-о! Брат! Какие люди пожаловали!

— Да это ж наш Арахон канал копать приехал! В кои-то веки!

— Какой копать? Ты чего? Он же по зову Хадора прибыл. Лориндол войско снова собирает, придумал, говорят, как Моргота из-под земли вытащить.

— Убивший дракона на это точно способен, да!

— А наш приятель морготову жену накажет со всей строгостью!

Раздался хохот.

Встретившиеся на пути к Ард-Гален гномы с гружёным углём в древесиной обозом искренне обрадовались другу-человеку, и воин почувствовал себя счастливым. Крепко обняв одних и пожав руки другим, Арахон осмотрелся:

— А где же моя любимая кудряшка? Здорова?

— Замуж летом вышла, — пояснил возница, посмотрев на хмурящееся низкое небо поздней осени. — Тебя ухарь ногродский опередил. А сам-то как?

— Рад, что снова с вами. Подбросите?

— Конечно! Даже без сезонной наценки.

— Вот это настоящие друзья! — улыбнулся Арахон. — Тогда пойду скажу ребятам, чтоб не ждали.

Отойдя на несколько шагов от обоза, мужчина вдруг обернулся и произнёс с радостным блеском в глазах:

— Наконец, я дома.

***

— Тебя не было слишком долго.

Лориан не посмотрела в сторону открывшейся двери, не повернула голову на знакомые шаги и голос.

— Твоё место занято.

— Разве? — Арахон прошёлся по комнате, осмотрелся, заглянул в шкаф. — Моё место свободно.

— Нет.

— Ну послушай, Ло, — зазвучавшие умоляюще слова бывшего любовника заставили сердце сжаться, — я всё это время думал только о тебе! Ты даже не представляешь, как я скучал! Пойми, я не мог не уехать и приехать раньше! Это бы подвергло тебя опасности! Ты же не знаешь, насколько Брегиль безумна! Она угрожала мне, говорила, что у отца есть охранники, которые любого с радостью в лесу живьём закопают! Она совершенно не в себе! Она меня из дома не выпускала! И позволила уехать, только когда сбережения истощились! А сама она не может работать — больная же.

Взгляд знахарки, направленный в стену, стал утомлённо-насмешливым. Женщина, наконец, обернулась на подсевшего к ней воина и отрицательно покачала головой:

— Даже если хотя бы четвертинка из сказанного — правда, это обычная ревность. И, между прочим, дорогой мой, обоснованная. Ты забыл, сколько мне лет? Считаешь глупой девчонкой? Зря, дорогой мой. Зря. Но знаешь, что самое обидное? Ты сейчас выйдешь за дверь и мгновенно найдёшь утешение с какой-нибудь дурой, а я буду сидеть и думать об этом разговоре. Почему так, а?

— Это неправда! — прижав руки к груди, Арахон упал на колени. — Прошу! Поверь мне! Я тебя люблю! Только ты мне нужна!

— Уйди, а. Пожалуйста.

— Но Лориан!

— Уй-ди.

Воин нехотя поднялся, его взгляд говорил: "Я умру без тебя, моя единственная!"

Только знахарка давно научилась не верить прекрасным голубым глазам, поэтому сама открыла дверь, указала бывшему любовнику на выход, заперла замок.

А потом достала