Потрошитель был здесь, висел на телескопе, как коала на дереве, прильнув к окуляру. Лишенное шерсти розовое тельце кота на фоне телескопа казалось еще уродливее и меньше.

Кот оторвался от окуляра и взглянул на пришедших.

Агата, Тедрос, Хорт и Гиневра подошли ближе, сдвинули головы, чтобы всем вместе заглянуть в окуляр.

Постепенно приближая и увеличивая изображение, телескоп показал им панораму столицы Гномии, затем провел по пустынному тоннелю Цветочного метро, оттуда вверх, сквозь крышку пня, к вершинам стоящих в Лесах деревьев…

Над Лесами полыхало красное закатное небо, за вершинами деревьев можно было рассмотреть раскинувшиеся во всех направлениях соседние королевства людей.

Зрелище было прекрасным, оно на время заворожило Агату, но…

Но потом она увидела это.

Золотые буквы на фоне красного неба.

Последнее, совсем недавнее сообщение, написанное пером Львиная Грива:

Свадьба короля Райена и принцессы Софи состоится, как было объявлено, в эту субботу, на закате, в замке Камелот. На торжество приглашаются все жители Бескрайних лесов.

Агата оторвалась от окуляра и медленно подняла голову.

Потрошитель пристально смотрел на нее. И Тедрос тоже.

– Все еще думаешь, что она на нашей стороне? – спросил ее принц.

У Агаты болезненно сжалось сердце.

«Неужели я ошибалась? – подумала она. – Неужели все это время я ошибалась в Софи?»

– Но… ее послание… и то, как она, уезжая, смотрела прямо на нас, – сказала Агата. – Я не понимаю…

Тедрос просто покачал головой. Не сердито покачал, скорее сочувственно, жалея свою принцессу, не перестававшую верить человеку, которому совершенно нельзя доверять.

– В субботу на закате, – негромко повторила Гиневра. – То есть через два дня.

– И у него теперь есть кольцо правителя Ноттингема, – сказала появившаяся на площадке Николь. – А это означает, что если оставшиеся королевства не остановят его…

– …То Райен станет Верховным правителем Бескрайних лесов, – продолжил за нее Хорт. – Райен станет новым Сторианом. Софи говорила, что это должно произойти во время свадьбы. Так что еще два дня, и он сможет писать все, что ему захочется, и это сразу станет явью. Еще два дня…

– …И мы все умрем, – закончила Агата.

Все замолчали, затем в тишине вдруг раздался голос.

– А все, что у меня есть, – это приказ моего отца, которому я слишком боюсь подчиниться.

Тедрос.

– Агата права, – продолжил принц, глядя на своих друзей. – Райен – сын моего отца. Я признаю это, как и то, что он его наследник. Но почему, в таком случае отец пытается достучаться до меня из своей могилы? Зачем леди Озера передала мне его послание? Должна тому быть причина, не просто же так все это, правда? Очевидно, есть что-то такое, чего мы до сих пор не знаем. Когда я был королем, то слишком легко отдавал инициативу в чужие руки, позволял другим становиться вожаками вместо меня. Но теперь либо я сам буду командовать, либо нашей сказочке придет конец. Нас бьют со всех сторон, и отступать дальше нам просто некуда. Перед нами враг, который стремится убить нас и уничтожить все, за что мы боролись. Мы не можем, не имеем права прогнуться перед этим врагом. Мы должны отправиться на Авалон и откопать моего отца. Мы должны раскопать Прошлое, чтобы спасти Настоящее. Мы должны повергнуть Льва и припечатать его сапогом к земле. Нет у нас другого пути, и другого выбора нет. И не важно, что все жители Бескрайних лесов хотят убить нас, и Леди Озера не на нашей стороне, и гроб отца заколдован. Я знаю, что Мерлин хотел бы от нас того, к чему я вас призываю. И Доуви хотела бы этого, и Лессо тоже. И мой отец хочет этого. Все они станут теперь нашими советчиками и вожаками, пусть даже их нет с нами. Они проложили нам путь, – на глазах Тедроса блестели слезы, его голос дрожал от волнения. – И я, по примеру моей принцессы, должен набраться мужества, чтобы следовать по этому пути. Ну… – пристально взглянул он на Агату. – Кто идет с нами?

Агата стойко выдержала его взгляд, не моргнула, не отвела глаз. Принц и принцесса вновь стали единым целым.

– Нужно будет надеть ботинки, в которых я обычно хожу на прогулки по могилам, – негромко пробормотал себе под нос Хорт.

Все ближе становились высокие башни замка. Карета, в которой ехала Софи, уже добралась до пригородов Камелота и постукивала колесами по усыпанным красными и золотистыми пятнами рассветного солнца улицам. Кей по-прежнему сидел рядом с Софи словно статуя – спина прямая, челюсти сжаты, неподвижный холодный взгляд направлен вперед. Сидит и даже пальцем не шевельнет.

Добрались до Рынка Ремесленников. Здесь по площади гулял ветер, поднимая пыльные вихри на булыжной мостовой. Сонные булочники открывали свои лавки, сонные мясники сгружали с телег свиные и бараньи туши, сонные ребятишки уныло тянулись к школе. Повсюду назойливо резали глаз изображения Льва. Он был нарисован на каждой витрине, на каждом столбе, блестел на лацканах школьных пиджачков – эти значки ученики предъявляли двум стоявшим у входа в школу пиратам-охранникам, чтобы подтвердить свою преданность королю. В шеренге лавок чернело сразу бросившееся в глаза Софи пятно. Это были остатки сгоревшей – точнее, сожженной дотла – лавки, а за что ее сожгли, можно было узнать из таблички, установленной на воткнутом посреди пепелища шесте:

О дальнейшей судьбе бывшего владельца лавки легко можно было догадаться.

Карета медленно катила мимо газетного киоска, на прилавке которого старый сгорбленный продавец раскладывал последний выпуск «Королевской чепухи». Раньше на козырьке над киоском была надпись: «Камелотский курьер», но теперь ее грубо затерли, а сверху, разумеется, намалевали очередного Льва. Взглянув на стойку, Софи успела пробежать глазами заголовки на первой полосе утренней «Чепухи»:

Змей сказал, что осталось всего три кольца. Одним из них было кольцо Ноттингема…

Выходит, Кровавый ручей и Лэдлфлоп были остальными двумя королевствами.