— Вот как… — задумался Грег и добавил с грустной улыбкой:

— Памятник моей ноге… Кроме меня такой чести удостоился лишь генерал Арнольд. Забавно, черт возьми!

Грег взял у Алекса венок и аккуратно поставил его на цоколь. Он хотел сказать что-то, но лишь дернул шеей и вскинул ладонь к виску, отдавая честь. Так они постояли несколько минут молча, затем Грег негромко сказал:

— Алекс, виски.

Алекс достал из кармана плоскую флягу и три металлических стаканчика. Грег разлил из фляги по стаканчикам виски. Выпили молча.

Грег отдал стаканчик Алексу, достал из кармана коробочку и положил на цоколь две медали: «Пурпурное сердце» и «Медаль почета».

— Вечная вам память, ребята, — прошептал Грег. — Скоро увидимся.

Он повернулся к спутникам и решительно сказал:

— Все, пошли!

— Дед! Ты оставишь свои награды здесь?! — изумился Алекс.

— Да, а что? «Пурпурным сердцем» меня наградили посмертно, как погибшего при выполнении задания, так что это награда принадлежит не мне, а моей ноге, лежащей здесь, — усмехнулся Грег. — А «Медаль почета»… Я всю жизнь считал, что не заслужил этой награды. И даже в тяжелые времена обходился без ста долларов в месяц и налоговых льгот. И в могилу я с собой их не возьму. Вот, что я возьму с собой!

Грег бережно вынул из внутреннего кармана пластиковый пакет с красноармейской пилоткой. Иржанек пригляделся: под красной звездочкой был воткнут маленький желтый цветок. Цветок, видимо, был пропитан каким-то специальным составом и прекрасно сохранился.

— Вы можете подарить это… для нашего музея? — попросил Иржанек.

— Медали забирайте, — разрешил Грег. — А это положат со мной… когда настанет срок.

— Вы это серьезно? Насчет медалей? — удивленно воскликнул Иржанек.

— Абсолютно, — подтвердил Грег. — Но только одно условие: похороните меня вместе с остальными. Думаю, ваш муниципалитет не будет возражать?

— Нет, ну что вы! — заверил Иржанек. — Для нас это огромная честь! Господин Бернофф! У меня нет слов, чтобы выразить…

— Оставьте, Ян! — хлопнул его по плечу Грег. — Лучше идем обедать.

Иржанек взял у Грега коробочку и бережно уложил туда медали.

Они пошли по дорожке в сторону площади. Рядом с дорожкой на выходе с кладбища Грег заметил небольшую надгробную плиту с надписью: «Анна и Гюнтер». Ниже стояла дата «3 мая 1945 года», а под ней эпитафия: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Над именами в плиту были аккуратно вмонтированы два латунных кружка с рождественскими звездочками. Кружки сцепились между собой зубчиками на краях, словно когда-то были единой металлической пластинкой. Латунь хранила на себе следы многочисленных прикосновений.

Грег остановился и спросил:

— Гюнтер… Тот немецкий офицер, комендант форта?

— Да, — кивнул Иржинек. — Гюнтера расстреляли эсэсовцы как дезертира, а вот кто и за что убил Анну, неизвестно. А сейчас в городе у влюбленных такое поверье: если прийти сюда вместе с суженым и прикоснуться к звездам на плите, то влюбленные никогда не расстанутся.

— А это правда, что они жили долго и счастливо? — спросил Алекс.

— Правда, — хором ответили Грег с Иржанеком.

Выйдя на площадь, они спустились по лестнице на набережную. Набережная выглядела довольно странно: выходила из берега, плавной дугой вдавалась в реку и снова уходила в берег. Грег сразу узнал набережную, хотя серый бетон с годами приобрел благородную замшелую ноздреватость и кое-где затянулся живописным плющом. Безобразные столбы с колючей проволокой исчезли: вместо них возвышались изящные чугунные фонари в стиле ретро.

— Как вы теперь называете эту набережную? — спросил Грег.

— Берег Ласточки, — ответил Иржанек.

— Какое лирическое название, — заметил Алекс. — Интересно, а почему именно Берег Ласточки?

— Так ее назвали построившие во время войны это сооружение немцы, — пояснил Иржанек. — Они называли его Schwalbeufer. Ну, перевод и прижился.

— А ты, дед, знаешь, почему набережную так назвали? — повернулся к Грегу Алекс. Но тот не был настроен к пояснениям и буркнул:

— Конечно, знаю! Только это совсем не романтическая история. Так что пусть будет Берег Ласточки.

— Абсолютно с вами согласен, — засмеялся Иржанек. Он тоже не хотел увековечивать память унтерштурмфюрера Швальбе.

На берегу над набережной возвышался двухэтажный ресторан с открытой террасой на втором этаже. В VIP-зале имелась своя небольшая терраса, изящным полукругом выдававшаяся в сторону реки. С нее открывался чудесный вид на всю живописную долину, в которой расположился Чески Градец.

На террасе стояли три столика на четыре посадочных места каждый. За одним сидел высокий блондин и пил кофе с водой. Когда Берноффы с Иржанеком поднялись по лестнице, он повернулся и посмотрел в их сторону. Тут стало понятно, что ему много лет: кожа на шее и лице явно свидетельствовала, что ему уже далеко за семьдесят.

Лишь уложенные в аккуратную прическу светлые волосы не имели намека ни на седину, ни на плешь. Достаточно короткая стрижка убедительно свидетельствовала, что это — не парик.

Старик, увидев Иржанека, наклонил голову в знак приветствия. Иржанек поздоровался с ним по-немецки:

— Добрый день, господин Цольмер.

Затем он показал на свободные столики и предложил Берноффам:

— Располагайтесь, господа!

Появился официант, поздоровался по чешски и по-немецки.

— Наши гости из Америки, — пояснил Иржанек, и официант тут же перешел на вполне сносный английский.

— Это мои гости, — подчеркнул Иржанек. — Поэтому все на мой счет.

Официант кивнул и выложил меню.

— А что вы рекомендуете? — спросил Грег.

— Я посоветовал бы свинину в пиве с гарниром из печеного картофеля. В меру острое и необыкновенно вкусное блюдо, все туристы его заказывают. Из закусок у нас отличный фирменный салат.

— Давайте свинину в пиве, — согласился Грег. — И больше ничего, я не люблю плотно обедать.

— Что будете из напитков?

— Естественно, будейовицкое пиво! — воскликнул Грег. — Давненько я его не пил.

— Вы что желаете? — обратился официант к Алексу.

— Мне то же самое, — сказал Алекс и добавил обеспокоено:

— Дед, тебе не следует есть острое. Помнишь, что говорил врач?

— Ах, оставь! — раздраженно отозвался Грег. — Это же не кетчуп из Макдоналдса. И не делай мне замечаний на людях! Ты же знаешь, что я терпеть этого не могу.

Алекс только вздохнул в ответ.

Официант исчез.

— А кто такой генерал Арнольд? — спросил Иржанек, вспомнив фразу Грега.