– Только не опускай, – попросил Певец.

– Он немного скользкий, – сказал гигант, с усмешкой показывая желтые клыки.

Саомеджи провел некоторое время под хвостом дракона, изучая низ его живота.

– Это не самец, – сказал он, выбираясь обратно. – Во всяком случае, как описывают их в трактатах, которые я читал. Мы поймали самку дракона.

– И что с того? – Мако помог Кемме подняться на ноги, который упал, когда дракон прекратил сопротивление, и, судя по тому, как он прижимал руку к ребрам, получил ранения после удара хвостом. – Мать Народа не сказала, кто ей нужен, самец или самка, она говорила лишь о крови живого дракона, – заявил Мако и повернулся к Го Гэм Гару: – Возьми свою большую веревку, гигант, и свяжи дракона с головы до хвоста. Поспеши, или ты почувствуешь ожог от ошейника Королевы и посчитаешь дракона счастливцем.

Саомеджи покачал головой:

– Ты не понимаешь, командир Руки. Если это самка, то она очень молода. Ей год или даже меньше.

Ярнульф не мог отвести взгляда от существа, которое было в три с лишним раза длиннее человека и таким широким, что его тело наверняка весило двадцать или даже сорок центнеров – две с лишним тонны. Он наблюдал, как медленно опускается и поднимается огромная грудная клетка, изучил когти, подобные изогнутым мечам, и подумал, как им повезло, что кей-вишаа быстро сделал свое дело.

– Что ты хочешь сказать, Певец? – спросила Нежеру, которая также казалась ошеломленной размерами существа, которое им удалось пленить.

Она присела на корточки на некотором расстоянии, разглядывая зубы величиной с палец, торчавшие из бледных челюстей зверя.

– Если это совсем молодая самка дракона, значит, она не может быть детенышем чудовища, погибшего много лет назад и похороненного под лавиной.

Мако не сводил взгляда с Го Гэм Гара, который связывал спящего дракона.

– И какое это имеет значение? Затяни здесь узел, гигант. Покрепче. Если у дракона будет хотя бы немного свободы, он может дернуться и сломать кому-нибудь ногу.

– Ты спрашиваешь, какое это имеет значение? – Саомеджи отступил на шаг и огляделся по сторонам. – Неужели никто из вас не понимает? Если огромное существо, которое мы поймали, не дитя мертвого дракона, значит, его породила другая самка.

Мако посмотрел на Саомеджи. Он наконец понял.

– Другая…

И тут они услышали оглушительный рев, словно тучи над ними обратились в камень и рухнули с неба. Даже эхо было таким громоподобным, что у них заложило уши. Ярнульф и остальные посмотрели вверх и увидели, как над одной из горных вершин появилась голова и длинная шея невероятно большой змеи. А потом и остальное тело, когда дракон перебрался через скалу, оставляя когтями длинные полосы на камнях. Этот зверь также был белым и без крыльев, как его детеныш, но намного больше, чем связанное существо, лежавшее у их ног. Дракон их увидел, разинул зубастую пасть и зашипел от ярости.

– Мать не слишком нами довольна, – долетел до них далекий голос Саомеджи.

А затем, с ревом, от которого содрогнулся склон и в окружавших их горах прогремело эхо, огромный белый дракон спустился с вершины и устремился к ним, окруженный падающими камнями, взметнувшимся к небу снегом и землей.

Во время короткой паузы между аудиенциями с посетителями и просителями Саймон повернулся к жене:

– Ты очень умно провела игру с эскритором – и успешно.

– О чем ты? – Она подала знак Пасеваллесу через головы топтавшихся вокруг придворных.

Он кивнул и что-то сказал своему помощнику.

– Ауксис согласился на все требования, не дожидаясь одобрения Ликтора. Или ты надеялась, что он откажется и тебе не придется отправляться на свадьбу? Вряд ли ты получишь удовольствие, когда обе стороны начнут рычать друг на друга.

Мириамель покачала головой:

– Ты прав, я не рвусь туда ехать. И все время буду там находиться со стиснутыми зубами.

– Бедная жена. Однако помни, ты сама решила отправиться туда одна и оставить меня дома.

– Не смейся надо мной, муж, – сурово сказала Мириамель.

– У меня и в мыслях такого не было. В любом случае ты хорошо провела переговоры.

Она поняла, что он предлагает ей мир.

– Я не сомневалась, что Видиан позволил эскритору пойти на ряд уступок в переговорах с нами, иначе какой смысл посылать вместо письма высокопоставленного церковного сановника? Санцелланские эйдониты уже давно знают, что мы хотим получить северного эскритора, поэтому Ликтор заранее дал разрешение Ауксису принять любого разумного кандидата. Что до другого обещания – справедливого отношения Матери Церкви ко всем сторонам, – я была уверена, что Ауксису сказали принять любое предложение, от которого Ликтор позднее сможет каким-то образом отказаться.

– Добрая Элизия, Мать нашего Искупителя, – сказал Саймон, понизив голос, чтобы его не услышали придворные и новые посетители, которых Пасеваллес вел к огромным дверям тронного зала. – Ты относишься к церкви еще циничнее, чем я!

– Я люблю бога, но мне хорошо известно, что церковь представляют обычные люди.

Король рассмеялся, но его смех был немного грустным.

– Ну, я должен отдать тебе должное, моя дорогая. Ты сказала мне, что Ауксис согласится от лица Ликтора, не дожидаясь ответа своего господина, и оказалась права.

– Это было очевидно. Ликтор Видиан хочет, чтобы герцогством Наббан управлял кто-то из его союзников, например граф Далло, но ему не нужен вооруженный мятеж, который приведет к вмешательству Верховного Престола. Он видит, что все зашло слишком далеко, и готов пойти на любые меры, чтобы навести порядок в герцогстве, во многом из-за того, что его собственное положение становится шатким. Он сам виноват в том, что открыто поддерживал Ингадарисов – теперь ему не верят остальные семьи.

На лице Саймона появилось сомнение.

– Но даже если Далло и Друсис попытаются взять власть и потерпят поражение, Ликтор Видиан не может… как это называется? Не-избран? Ты видишь, для такого случая даже нет подходящего слова. Ликторы служат пожизненно!

– Ты прав, муж мой. Вот почему он знает, что его могут убить, если в Наббане начнется гражданская война.

– Что ты хочешь сказать? Такого не может быть.

– Нет, может. Как ты думаешь, что случилось с первым Ларексисом или старым Саквалианом? Он подавился рыбной костью? В Наббане всем известно, что любовница отравила его похлебку с устрицами. – Мириамель немного помолчала. – На самом деле даже бедный храбрый Ликтор Ранессин умер не своей смертью, и мне это хорошо известно, ведь я была в ту ночь в Санцеллане.

– Ранессина убил Прайрат!

– Это было политическое убийство. – Ее губы дрогнули. – Так хотел мой отец, но я молюсь о том, что он не знал, как проклятый священник планировал расправиться с Ранессином. Нет, любимый, борьба за власть в Наббане почти всегда ведется со смертельным исходом. – Она улыбнулась Саймону, но ее улыбка получилась вымученной. – Хорошо, что я отправлюсь туда одна. Все складывается одно к одному, даже корабль, на котором я поплыву, назван в честь моей матери, ведь именно она и мои родственники из Наббана научили меня понимать тамошнюю придворную жизнь.