Джон стоял молча, упершись руками в бока и разглядывая изгвазданного мальчишку. Затем он прикрыл рот рукой, пытаясь то ли скрыть усмешку, то ли спастись от ужасного запаха.

И тут плечи у него задрожали.

— Что нового в подземном царстве, Персефона?

С измазанной физиономии на лорда Джона мрачно уставилась пара голубых глаз. Чисто фрейзеровское выражение. Я испытала приступ дурноты. Рядом передернулся Иэн. Он посмотрел на графа, на Джейми, снова на графа, затем поймал мой взгляд, и вся краска схлынула у него с лица.

Джейми произнес что-то на греческом, лорд Джон откликнулся на том же языке, и оба расхохотались как ненормальные. Стараясь не глядеть на Иэна, я отвела глаза в сторону Джейми. Все еще подрагивая от смеха, он счел нужным меня просветить:

— Эпихарм. Ученики дельфийского оракула, окончив обучение, бросали в яму мертвую змею, а затем бродили вокруг, пока она разлагалась, вдыхая запах смердящего тела.

Лорд Джон продекламировал, сопровождая слова пафосным жестом:

— Дух небесам, тело земле.

Уильям шумно выдохнул, совсем как Джейми, когда пытался сохранить самообладание. Иэн резко дернулся.

— Не пришло ли к тебе духовное прозрение после столь м-мистического опыта, Уильям? — поинтересовался лорд Джон, сделав слабую попытку взять себя в руки. Они с Джейми снова прыснули со смеху. Очевидно, их хохот являлся скорее разрядкой после нервного напряжения, нежели следствием неумеренного потребления бренди или излишней веселости.

Его светлость, сверкая глазами, сорвал с себя шейный платок и швырнул его на пол. Теперь, не в силах сдерживаться, захихикал Иэн. У меня у самой живот подрагивал от сдавленного смеха, зато шея Уильяма приобрела оттенок спелого помидора там, где не была заляпана грязью, а мне было прекрасно известно: это значит, что Фрейзеры на грани. Пора прервать веселье.

— Хм-хм, господа, — обратилась я к присутствующим, — вы позволите? Я не сильна в греческой философии, но одну вещь все же запомнила.

Я дала Уильяму кувшин и мыло, которые захватила с собой вместо жгута.

— Пиндар, — провозгласила я. — Лучшее на земле — вода.

С перепачканной рожицы на меня взглянули с благодарностью детские глаза. Его светлость церемонно поклонился мне, затем, скользнув по Иэну презрительным взглядом, неторопливо побрел по траве к ручью. С него текло. Кажется, он потерял в яме туфли.

— Вот чертенок! — угрюмо вздохнул Иэн. — Еще долго благоухать будет.

— Вне всякого сомнения, — заметил лорд Джон. Губы у него слегка подрагивали, но острый приступ любви к греческой поэзии прошел, уступив место заботам. — Ты, случайно, не знаешь, где мой пистолет? Тот самый, из которого стрелял Уильям до сего прискорбного происшествия?

— Ох, — смутился Иэн. — Я… Ну… Боюсь, что…

— Ясно. — Лорд Джон поскреб аккуратно выбритый подбородок.

Джейми пригвоздил Иэна к месту долгим взглядом.

— Ох, — вздохнул тот, отступая на два шага назад.

— Доставай, — непреклонно потребовал Джейми.

— Но… — попытался возразить Иэн.

— Немедленно, — прервал его Джейми и пнул мокрую веревку, лежащую на земле.

Иэн судорожно сглотнул и посмотрел на меня, словно кролик, угодивший в капкан.

— Сперва разденься, — заботливо посоветовала я. — Ты же не хочешь, чтобы нам пришлось сжечь всю одежду?

Глава 26

Чума и мор

Перед закатом я вышла из дома, чтобы проведать пациента в амбаре. Лучше ему не стало, но и признаков ухудшения не было: те же затрудненное дыхание и жар. Однако в этот раз запавшие глаза больного встретились с моими, когда я вошла, и следили за мной все время, пока я его осматривала.

В руке индейца все еще был зажат амулет из вороньих перьев. Я дотронулась до него и улыбнулась, затем дала пациенту попить. Он так ничего и не съел, зато выпил немного молока. Сегодня он безо всяких протестов проглотил очередную дозу жаропонижающего. Бедняга лежал неподвижно, пока я осматривала и кормила его, но, когда я достала кусок горячей влажной ткани, чтобы сделать припарку на грудь, он выпростал руку из-под одеяла и схватил мою ладонь.

Другой рукой он постучал себя по груди и издал какой-то жужжащий звук. Я озадачилась, но потом поняла.

— Ты серьезно? — Я потянулась за охапкой целебных трав и спрятала их в складках одежды. — Погоди, дай подумать.

Я начала с гимна «Вперед, воины Христа», который, кажется, пришелся ему по душе. Пришлось пропеть гимн три раза, только тогда пациент остался доволен и вновь забрался под одеяло, слегка закашлявшись от испарений камфары.

Я задержалась, выйдя из амбара, чтобы обработать руки спиртом, который принесла с собой в бутылочке. Я-то еще в детстве переболела корью; главное, не заразить других.

— Говорят, в Кросс-Крике вспыхнула эпидемия кори, — заметил лорд Джон, когда я закончила докладывать Джейми о состоянии больного. — Миссис Фрейзер, это правда, что организм индейца от природы меньше устойчив к действию инфекции, чем у европейца, а у африканцев организм еще сильнее?

— Зависит от инфекции, — ответила я. — Индейцы более устойчивы к инфекциям, которые передаются через насекомых, скажем, к малярии, потому что их организм формировался в здешних условиях. Африканцы лучше справляются с болезнями вроде лихорадки денге, которая, собственно, и пришла к нам из Африки. Однако организм индейца почти не способен сопротивляться европейским болезням вроде оспы или сифилиса.

Лорд Джон Грей выглядел слегка удивленным моими познаниями, что принесло мне небольшое удовлетворение. Очевидно, он спрашивал только из вежливости, не ожидая внятного ответа.

— Надо же, — заинтересованно заметил Грей, — вы говорите об организме. Стало быть, вы поддерживаете версию мистера Эвана Хантера насчет болезнетворных созданий?

Пришлось сдавать назад.

— Хм… Не совсем, — ответила я и сменила тему.

Вечер получился приятный. Джейми и лорд Джон рассказывали забавные истории об охоте и рыбалке, восхваляя прелести деревенской жизни, а я между делом штопала чулки.

Билли с Иэном играли в шахматы; последний выигрывал к собственному величайшему удовлетворению. Его светлость зевнул во весь рот, но, перехватив неодобрительный взгляд отчима, сделал запоздалую попытку подавить зевок. Он сонно улыбнулся, наконец расслабившись после всех испытаний, что принес ему день. Между молодыми людьми стоял большой смородиновый пирог, от которого они по очереди отщипывали, завершая поздний ужин.

Джейми заметил зевок и сделал Иэну выразительный знак бровями. Тот поднялся и вежливо предложил его светлости разделить с ним ночлег в стогу сена. С двумя определились, подумала я, решительно отводя взгляд от кровати. Осталось трое.

Тем временем деликатная проблема решилась следующим образом — я отбыла в постель, скромно завернувшись в ночной халат, а Джейми с лордом Джоном переместились за шахматный столик, попивая бренди у огня.

Грей играл хорошо; я сделала такой вывод в связи с тем, что партия заняла около часа, а меня Джейми обычно разделывал под орех минут за двадцать. Играли