с ал-Кирмани не осталось ни одного мударита, кроме Саламы б. ‘Абдаллаха, клиента племени сулайм, который сказал: “Клянусь Аллахом, я никогда не последую за ал-Харисом, ибо я считаю его только изменником!” — и ал-Мухаллаба б. Ийаса, который |1934| сказал: “Я не последую за ним, потому что никогда не видел его иначе, как во главе бегущей конницы”.

Ал-Кирмани вступал с ними в бой несколько раз — они сражались, потом возвращались в свои окопы, и успех бывал то на стороне одних, то на стороне других. В один из таких дней они сошлись, а Марсад б. ‘Абдаллах ал-Муджаши’и напился и пьяный выехал на одном из коней ал-Хариса. Он получил удар копьем и был сброшен на землю, но его защитили несколько всадников из племени тамим, так что он спасся, лошадь же помчалась без всадника. Когда он возвратился, ал-Харис стал его бранить, говоря: “Ты едва не погубил себя”. Он же возразил ал-Харису: “Ты говоришь это только из-за того, что случилось с твоей лошадью. Да будет разведена его жена, если я не приведу ему коня более ретивого! У кого в их войске самый горячий конь?” Ему сказали: “У ‘Абдаллаха б. Дайсама ал-’Анази” — и указали его местонахождение. Он с боем стал пробиваться, пока не добрался до него, и когда он стал его одолевать, Ибн Дайсам сам спрыгнул со своего коня, а Марсад привязал повод его лошади к своему копью и повел его в поводу, пока не привел к ал-Харису, и сказал: “Это — вместо твоего коня”. Марсада встретил Махлад б. ал-Хасан и сказал ему, подшучивая над ним: “Как красив конь Ибн Дайсама под тобой!” Он соскочил с него и сказал: “Возьми его!” Тот возразил: “Ты хочешь меня опозорить? Ты захватил его у нас в бою, а я возьму его в мирное время?”

В таком положении они оставались несколько дней. Потом ал-Харис снялся ночью с лагеря, подступил к стене Мерва, пробил одни ворота и вступил внутрь стены. Вошел также и ал-Кирмани, снявшись с лагеря. Мудариты говорили ал-Харису: “Мы покинули окопы, и это было временем нашего успеха, после того, как ты не раз бежал. Спешься же!” Но он возразил: “Как всадник, я для вас лучше, чем пеший”. Они сказали: “Мы удовлетворимся только тем, чтобы ты спешился”. И он спешился, в то время, как находился между стеной Мерва[228] и внутренним городом. И были убиты ал-Харис и его брат, Бишр б. Джурмуз и много всадников-тамимитов, остальные же бежали. Ал-Харис был распят и Мерв |1935| достался весь йеменцам, и они разрушили дома мударитов.

Наср б. Саййар сказал об ал-Харисе, когда он был убит:

О, навлекающий позор на свое племя! Да будешь ты проклят и удален от счастья, погибший!

Твое злосчастье поразило весь мудар и вгрызлось зубами в загривок твоего племени.

Ал-азд и его союзники не имели желания ни против ‘амра, ни против малика,

Ни против бану-са’д[229], когда взнуздывали каждого породистого, вороного [коня].

Другие говорят: нет, Наср сказал эти стихи об ‘Османе б. Садаке ал-Мазини. И сказала Умм Касир ад-Даббиййа:

Да не благословит Аллах и да подвергнет мучениям до скончания века женщину, которая вышла замуж за мударита.

Сообщи мужам тамима слово пораженной скорбью, которую вы вселили в обитель унижения и нищеты:

Вы не совершили повторного натиска после вашего нападения, чтобы снова ударить мужей ал-азда в спину.

Я устыдилась за вас из-за вашей неумеренной покорности этому мазуниту, который собирает с вас налог насильно.

И сказал ‘Аббад б. ал-Харис:

О, Наср! Уже появилось на свет то, что было скрыто, и уже затянулись ожидание и надежда.

И племя мазун в земле Мерва стало вершить в управлении то, что пожелает.

Дозволен приговор его в каждом суде над мударом, хотя бы и было несправедливым это решение.

И химйариты сидят в их аудиенциях, на их шеях блестит, переливаясь, кровь.

И если мудар доволен этим и унижается, то долго длилось для него унижение и бедствие.

И если они воспротивятся этому, ... если же нет, то на их войсках почиет прах.

|1936| Он сказал также:

О, ты, муж, которого отяготила печаль!

Приди в себя и оставь то, чего ты добиваешься, и чего мы ищем.

Ведь уже произошли в нашем присутствии события, достойные удивления:

Я видел, как ал-азд возвеличился в Мерве, а арабы унижены были,

И получила цену желтая медь, когда это случилось, и было объявлено фальшивым золото.

Сказал также Абу Бакр б. Ибрахим об ‘Али и ‘Османе, сыновьях ал-Кирмани:

Вот я трогаюсь в путь, намереваясь восхвалить двух братьев, вершины которых выше вершин людей.

Они спешили на кровных конях и непрестанно разъезжали в поисках пропитания, не было недостатка в гостях-чужеземцах, когда они угощали.

Они поднимаются выше и бегут к величию, и он [гость] живет под покровительством их самих.

Я разумею ‘Али и его помощника ‘Османа — поистине тот, кто ищет их покровительства, не бывает унижен.

Они бежали, чтобы присоединиться к своему отцу, так, как бегут кровные кони из далекого своего предела...

|1937| В этом же году Ибрахим б. Мухаммад послал Абу Муслима в Хорасан и написал своим сторонникам: “Вот я уполномачиваю его ведать моим делом, слушайте же его и принимайте его слово, ибо я поставил его эмиром над Хорасаном и над тем, что он завоюет после этого”. И он прибыл к ним, но они не приняли его слова. Они вышли на следующий год и встретились в Мекке у Ибрахима и Абу Муслим сообщил ему, что они не выполнили его письма и повеления. Тогда Ибрахим сказал: “Я предлагал уже это дело не одному, но они ответили мне в этом отказом”.

Дело в том, что он, прежде чем отправить Абу Муслима, предлагал это Сулайману б. Касиру, но тот ответил: “Я не буду никогда управлять вдвоем”. Затем он предложил это Ибрахиму б. Саламе, но тот отказался. Тогда он сообщил им, что его решение пало на Абу Муслима, и приказал им слушать его и повиноваться ему. Потом он сказал: “О, ‘Абдаррахман! Ведь ты — муж из нас, людей дома пророка, храни же мой