Да, Брукс точно знает, что к чему.

—Ладно, Берт, пойдем ужинать.

* * *

Брукс потратил значительную часть утра на встречу с обвинителем по делу Блейка.

—Мальчик просит о снисхождении. — Большой Джон Симпсон, человек хитрый, мечтающий о политической карьере, чувствовал себя в кабинете Брукса как дома и вел себя, пожалуй, слишком развязно.

—И вы идете ему навстречу?

—Пожалейте деньги налогоплательщиков. Пусть признает себя виновным в нападении на офицера полиции, оказании сопротивления и нарушении границ частных владений. Посадите его за вандализм в номере отеля и за нападение на служащих. Единственное снисхождение — не упоминать смертоносное оружие. Мы не стали бы тормозить дело о покушении с целью убийства. Парень получит пять-семь лет с обязательным посещением консультаций психолога.

—А отсидит два с половиной или три года.

Большой Джон Симпсон закинул ногу за ногу, выставляя на обозрение начищенные до блеска туфли.

—Если он будет хорошо себя вести и выполнять все требования. Вас такое решение удовлетворит?

—А это имеет значение?

Большой Джон Симпсон только пожал плечами, продолжая попивать кофе.

—Я просто задал вопрос.

Брукс тоже знал, что дела о покушении с целью убийства не тормозятся. Немного поразмыслив, Брукс решил, что пара лет за решеткой либо сделают из Джастина хотя бы подобие приличного человека, либо поспособствуют его окончательному падению.

В любом случае Бикфорд избавится от этой напасти на несколько лет.

—Да, меня устраивает. А как насчет папаши?

—Ведущие городские адвокаты суетятся вовсю, но против фактов возразить нечего. Дело явно пахнет тюрьмой. У нас есть записи телефонных разговоров, подтверждающие, что Блейк вызвал Тайбола Крю. Три независимых свидетеля видели грузовик Крю возле дома Блейков в тот день, о котором идет речь. Изъяты деньги, переданные Тайболу, и на многих купюрах отпечатки пальцев Линкольна Блейка.

Большой Джон Симпсон сделал паузу.

—Он утверждает, что нанял Тая для какой-то работы по дому и заплатил ему аванс, так как Крю нуждался в деньгах.

—Kosseh sher.

—Что-что?

—«Дерьмовый треп» на языке фарси.

—Точно сказано, — хмыкнул Большой Джон. — На каком языке ни скажи, а выходит дерьмовый треп. Можно найти уйму свидетелей, которые подтвердят под присягой, что Блейк никогда не платит авансом и всегда берет с людей расписку. Конечно, Тай изрядно накачался, но он не изменил ни слова в своих показаниях. Так что…

Большой Джон снова принялся за кофе.

—Если Линкольн Блейк хочет передать дело в суд, я это переживу. Наделает много шума. Он обвиняется в попытке подкупа с целью заказного убийства офицера полиции. Как бы там ни было, придется отправиться в тюрьму.

—И это меня устраивает.

—Вот и хорошо. — Большой Джон выпрямился во весь свой немалый рост. — Я поговорю с адвокатом парня. Ты проделал хорошую, чистую работу с обоими арестами.

—Предполагается, что любая работа должна выполняться хорошо и чисто.

—Предполагается, да не всегда выполняется. Ладно, я буду на связи.

Что ж, работа бывает разная. Только очень хочется вернуться к своей достойной и чистой работе и заниматься только ей. А с остальным поскорее покончить и забыть.

Повседневная жизнь, как говорит Эбигейл. Брукс сам удивлялся, как сильно он научился ценить повседневность.

Брукс вышел из кабинета. За диспетчерским столом сидела Алма: за ухом карандаш, рядом розовая чашка со сладким чаем. Эш сидит за своим столом и, нахмурив брови, старательно долбит по клавиатуре. По радио слышится голос Бойда, он сообщает о небольшом дорожном происшествии в стороне от Рэббит-ран, в Миллз-Хед.

Бруксу нравилась такая повседневность, и он принимал ее всем своим существом.

В этот момент вошла Эбигейл.

Брукс изучил ее достаточно хорошо и сразу заметил легкое напряжение на ее лице, с виду таком невозмутимом.

Алма тоже ее заметила.

—Эй, я слышала новость. Примите наилучшие пожелания, Эбигейл, ведь вы с Бруксом теперь семья. Хороший вам достался мужчина.

—Спасибо. Очень хороший. Здравствуйте, помощник Хайдерман.

—Зовите меня Эш, мэм. Рад вас видеть.

—Прости, что мешаю работе, но не найдется ли у тебя свободная минутка? — обратилась она к Бруксу.

—Хоть две. Заходи.

Он взял Эбигейл за руку и закрыл дверь в кабинет.

—Что случилось?

—Хорошие новости. Со мной связалась Гаррисон. Ее отчет был очень кратким, но исчерпывающим.

—Давай, Эбигейл, не томи.

—Я… Ох, задержали Косгроува и Кигана, их допрашивают, на это уйдет некоторое время. О шантаже она не упоминала, но я проникла во внутреннюю переписку. Естественно, все поверили, что Киган шантажировал Косгроува, и ФБР использует это, чтобы прижать обоих. Но еще важнее, что арестованы Илья Волков и Короткий. Короткого арестовали по обвинению в убийстве Джули и Алексея, а Илью — как соучастника.

—Сядь, любимая.

—Не могу. Сейчас все решается, понимаешь? Меня попросили встретиться с федеральным прокурором и его командой, чтобы подготовиться к выступлению со свидетельскими показаниями.

—Когда?

—Прямо сейчас. У меня есть план. — Эбигейл взяла Брукса за обе руки и крепко сжала. — Ты должен мне доверять.

—Расскажи о своем плане.

* * *

Ясным июльским утром, ровно двенадцать лет и один месяц с того дня, как Эбигейл стала свидетелем двух убийств, Элизабет Фитч зашла в зал суда. Она была одета в скромный черный костюм и белую блузку. Косметикой в тот день она почти не пользовалась, а из всех украшений выбрала изящные серьги с жемчужинами.

Она заняла место свидетеля и поклялась говорить правду, а потом посмотрела в глаза Илье Волкову.

Как мало он изменился за эти годы. Слегка пополнел на лицо и фигуру, и волосы уложены по-другому. Чувствуется рука искусного парикмахера. Но по-прежнему красив и шикарно выглядит.

Только под лоском скрывается ледяной холод. Теперь Эбигейл видела то, чего не сумела рассмотреть шестнадцатилетняя девочка.

Илья ей улыбнулся, и словно не было между ними тех двенадцати лет.

Наверное, Илье хотелось, чтобы улыбка получилась зловещей, но вместо этого в душе Эбигейл проснулись воспоминания, и она простила себя за ту ночь, когда, ослепленная первой любовью, целовала практически убийцу своей подруги.

—Назовите свое имя.

—Меня зовут Элизабет Фитч.