– Меня зовут отец Питер, сын мой. – Ответ прозвучал также на ирландском. – Я иду навестить одну несчастную душу вон там, в больнице. – Он сбросил капюшон, открыв голову с тонзурой на макушке, и благостно улыбнулся. – Уверен, там меня ждут.

В это мгновение из калитки рядом с больничными воротами вышла Фионнула. Она кивнула священнику и почтительно остановилась у входа.

– Проходите, отец, – сказал немного смущенный солдат.

– Спасибо. Вряд ли я вернусь до завтрашнего дня. Да пребудет с тобой Господь, сын мой!

Снова надвинув капюшон, священник пошел дальше, и страж увидел, как Фионнула впустила его внутрь и закрыла за ним калитку.

– Священник, – сообщил страж товарищам. – Вернется завтра.

Больше никто из них об этом не вспоминал.

Тем временем Фионнула вела Питера к той комнате, которой они собирались воспользоваться. Это была небольшая отгороженная каморка с дверью на улицу в дальнем конце мужской палаты, и добрая доверчивая Уна пообещала, что там их никто не побеспокоит.

Как только они вошли в комнату, Питер снова сбросил капюшон, и Фионнула с трудом сдержала смех.

– У тебя тонзура! – прошептала она. – Совсем как у Гилпатрика!

– Это чтобы стражники меня не заподозрили.

До этого момента все шло как нельзя лучше. Он мог гордиться не только своей сообразительностью, но и дальновидностью, которую проявил два дня назад. Конечно, немного жаль, что придется обмануть Фионнулу, что он уже и делал, и использовать ее, но он убедил себя, что поступает так ради большой цели.

Его расчеты оказались верны. Выяснив, что в следующие два вечера девушка должна быть в больнице, он решил, что вовсе незачем снова переодеваться женщиной. И, вернувшись из вылазки, которую он собирался повторить, Питер придумал новый план.

– Послезавтра мы сможем провести вместе всю ночь, – сказал он.

– У причала? – с сомнением спросила девушка.

– Нет, прямо в больнице.

– В больнице? Да ты с ума сошел! – воскликнула она.

– Там есть какое-нибудь укромное местечко? – спросил Питер, и Фионнула, немного подумав, сказала, что найдется. – Тогда слушай… – Питер усмехнулся. – Вот что мы сделаем…

И вот теперь Фионнула смотрела на него с восторженным изумлением и думала, что это самое дерзкое приключение в ее жизни. На удивление, все обернулось как нельзя лучше. Как только она сказала Уне, что нуждается в духовных наставлениях, подруга сразу прониклась к ней сочувствием.

– Уна, я хочу исповедаться, – сказала Фионнула. – А после исповеди мне нужно очень серьезно поговорить со священником. – Она виновато улыбнулась. – Все дело в этих О’Бирнах. Я просто не знаю, что мне делать. – Когда Уна спросила, чем она может помочь, Фионнула объяснила: – Я не хочу, чтобы меня видели, когда я пойду на исповедь. У меня всегда такое чувство, что весь Дублин за мной следит. Поэтому я попросила священника прийти сюда.

Палмер с женой ложились спать рано. Священник мог прийти, поговорить с ней наедине столько, сколько будет нужно, и потом уйти. К счастью, Уна согласилась, что придумано неплохо, и сама предложила Фионнуле воспользоваться той комнатой. Она даже сказала:

– Если кто-нибудь спросит, я скажу, что священник пришел ко мне. – Потом взяла Фионнулу за руку и сочувственно произнесла: – Я все понимаю, Фионнула.

Черта с два ты понимаешь! – подумала Фионнула.

Их никто не заметил. Если Уна и наблюдала откуда-то, то хорошо спряталась. Молодые люди вошли в комнату, где Фионнула заранее оставила немного еды и зажгла две свечи. Она протянула руку и погладила тонзуру Питера.

– Теперь я буду думать, – шаловливо сказала она, – что мой любовник – священник! – Потом озадаченно посмотрела на Питера. – А что ты будешь делать, пока она не зарастет?

– Прикроюсь, – ответил Питер.

– И ты это сделал ради меня?

– Да, – солгал Питер. – И сделаю снова.

Они немного поговорили. А когда Питер снял сутану, Фионнула увидела, что его пояс обернут толстым слоем ткани.

– Спина болит, – пояснил он с легким смущением.

– Я ее разотру как следует, – сказала Фионнула.

Перед рассветом девушка проснулась и обнаружила, что Питер исчез.

Он двигался осторожно, но быстро. Выбравшись из больницы через северную калитку, он пошел той же дорогой, что и в прошлый раз. Перед рассветом он добрался до небольшого лесистого склона, который уже наметил для себя. Наблюдательный пункт он тоже выбрал заранее – высокое дерево, с которого все было видно как на ладони. С первыми проблесками зари он вскарабкался на ветку, также присмотренную в первой вылазке. Отсюда, раздвинув листья, он мог видеть противоположный берег реки, куда спускались люди ирландского короля, и восточную границу Дублина. Вдали Питер различал южный мыс залива. Невысокий склон перед городом в основном был скрыт лесом, подступавшим почти к самым стенам. Но можно было вполне отчетливо рассмотреть крышу церкви Христа. Питер не спеша размотал завязки вокруг пояса и снял толстый сверток, потом так же медленно развернул ткань, скрывавшую некий тонкий твердый предмет. И внимательно осмотрел его. Ни пятнышка, ни царапины.

Это было металлическое блюдо из полированной стали. Питеру дал его Стронгбоу. Металл был отполирован так тщательно, что он видел на своем отражении каждую черточку на коже. Стронгбоу использовал его как зеркало. Питер взял блюдо и прижал его блестящей стороной к себе. Он не хотел рисковать. Потом он посмотрел на восток и улыбнулся. Небо было чистым. Время шло. Восточный горизонт стал светло-серым, затем красным и, наконец, золотым. А через мгновение вдали над заливом Питер увидел огненный край восходящего солнца.

Все было готово. Конечно, оставалась опасность, что его сигнал заметят и в лагере верховного короля. Если ирландцы его поймают, то наверняка убьют. На их месте он поступил бы точно так же. Однако по сравнению с возможностью заслужить милости от Стронгбоу в случае успеха операции такой небольшой риск казался ему сущей ерундой. Несмотря на волнение, он терпеливо ждал. Понемногу теплело. Солнце поднималось над заливом.

Вот-вот должны были появиться патрули верховного короля. Питер уже видел, как первые из них покидают королевский лагерь. Между тем утро было в самом разгаре, но никакого движения в лагере ирландцев Питер так и не заметил. Патрули вышли позже, чем в прошлый раз. Возможно, сегодня вообще решили отменить купание? Питер тихо выругался. Прошел еще час, уже близился полдень. И вот наконец он заметил, что в лагере что-то происходит. Над берегом реки появились несколько человек, которые несли какой-то большой предмет – какой именно, Питер не разглядел. Они опустили свою ношу в верхней части склона. Подошли еще люди. Они несли что-то вроде кадушек. Потом начали хлопотать вокруг того большого предмета. И вдруг Питер понял, чем они занимаются. Они наполняли огромную лохань. Он знал, что ирландцы любят купаться в таких лоханях, подогревая воду раскаленными камнями. И то, что на склоне теперь устанавливали эту огромную бадью, могло означать только одно.