Шутки шутками, но проблему нужно было как-то решать. Запретный Сад по-прежнему лихорадило – продолжался передел власти, и совсем устраниться от политики в такой момент означало поставить себя в заведомо невыгодное положение, чем и пользовались многие из тех, для кого в другое время Йен был недостижим. Противоборствующие фракции буквально рвали его на части, и отказ от очередной «необременительной просьбы» без железных контраргументов мог повлечь за собой серьёзные неприятности в будущем…

Однако помощь пришла с неожиданной стороны.

Мы тихо и спокойно завтракали – точнее, ужинали, если судить по кромешной темноте за окнами – когда свет вдруг зловеще замерцал, замки открылись сами собой, а на пороге появился гость – припозднившийся, но для нас всегда желанный.

– Хорхе! – Йен так обрадовался, что даже немного ожил, хотя выглядел со вчерашнего дня бледной пародией на себя самого. – Надеюсь, у тебя достаточно хорошие новости, чтобы взломать мои защитные чары и заявиться без предупреждения?

– Я предупреждал, – спокойно ответил тот, кивнул мне в знак приветствия, бросая пальто на спинку стула, и присел рядом с нами. Из буфета выпорхнула чашка из тонкого фарфора, которую я там точно раньше не видела, сделала тактическую дозаправку у чайника и осторожно приземлилась на столешницу. – Но почему-то ни одно сообщение, даже посланное с ночной стражей, не могло к тебе пробиться… О, какой изысканный вкус. Успокоительный настой?

– Вроде того. Чёрный чай с коньяком, – хмыкнул Йен и откинулся на спинку стула. Полы халата неприлично разошлись, открывая самые красивые ноги Запретного Сада по версии авторитетного жюри… ну, по моей. – И зачем ты так старался ко мне пробиться? Ни за что не поверю, если скажешь, что просто соскучился.

Хорхе покрутил чашку в руках и отставил, так и не пригубив во второй раз. Затем немного ослабил воротник рубашки, распуская узел галстука, вздохнул…

У меня появились крайне нехорошие подозрения, которые, разумеется, тут же оправдались.

– Йен, заканчивай с ужином и собирайся. Для тебя есть срочное задание.

Лицо у непревзойдённого – по крайней мере, официально – гения последнего столетия вытянулось.

– Издеваешься?

– Немного, – уголки губ у Хорхе слегка дрогнули. – Бери Урсулу и поезжай в Сен-Жюстен.

Воцарилась странная пауза.

Лично мне это название не говорило ровным счётом ничего, но взор у Йена вдруг просветлел, и залом между бровями разгладился.

– Значит, исчезающие мосты.

– Именно, – подтвердил Хорхе, продолжая едва заметно улыбаться. – Давно хотел этим заняться, но руки никак не доходили. И не дойдут, вероятно, так что придётся поработать тебе. Понимаю, что сейчас ты нарасхват, но я по-прежнему, смею напомнить, остаюсь твоим наставником – и отказов не приемлю. Через месяц отчитаешься по результатам, – добавил он невозмутимо.

– Старый хрыч! – восхищённо протянул Йен. – Я тебя люблю, иди сюда! Нет, правда! – и полез к нему обниматься. – Да не вертись…

Хорхе ледяным тоном пригрозил ему розгами за фамильярность, но когда Йену угодно выразить благодарность – сопротивление бесполезно. Под шумок я смылась в спальню – собирать вещи для путешествия, позволяя этим двоим обсудить подробности предстоящего дела.

В конце концов, отпуск – или отложенный на полгода медовый месяц – мы получили, а каким образом – не так уж важно.

…И всё-таки иногда я начинала скучать по чёткому, размеренному режиму дня, за который ратовала Салли – в то время, когда у меня ещё не было шансов не прислушаться к её ценному мнению. Ранний подъём, гимнастика, насыщенный рабочий день и, наконец, отбой – всё по чёткому расписанию.

С Йеном так не получалось.

Нет, физических нагрузок с ним хватало, хотя и не в том смысле, к которому я привыкла, но о слове «режим» можно было забыть. И если в делах, связанных с Хорхе и с Запретным Садом, он оставался хотя бы пунктуальным, то в личной сфере… Мы взяли билеты на полуденный экспресс, естественно, пропустили его, и чуть не опоздали на следующий, четырёхчасовой – потрясающее достижение, как по мне, если учесть, что речь идёт о всемогущем чародее.

– Не дуйся, – хмыкнул Йен, с комфортом располагаясь в кресле и сдвигая розовую маску для сна на глаза. – Сен-Жюстен – город с многовековой историей. Он ждал нас восемьсот лет – подождёт и ещё, никуда не денется. И мосты, кстати, тоже.

С одной стороны, я ещё кипятилась из-за того, что мы пропустили свой поезд из-за кое-чьего раздолбайства, а с другой – прекрасно понимала, как всё это по большому счёту смешно.

– Да? И почему тогда их называют исчезающими? – буркнула я сердито, хотя, надо признать, бедные мосты ничего мне лично не сделали.

– Потому что там пропадают люди. Потом находятся, но сам факт… – Йен заразительно зевнул и немного сполз в кресле. – Я тут немного посплю, раз ночью не получилось, ладно? – добавил он неразборчиво.

И – привалился к моему плечу. Нахал.

– Кто в этом виноват, как думаешь? – пробормотала я и накинула на него часть своего пледа – хотя бы для того, чтобы на полоску кожи между задравшимся свитером и джинсами перестала таращиться, рискуя заработать косоглазие, женщина в соседнем ряду. – Впрочем, тебе можно. Тебе всё можно…

Наконец поезд выбрался за пределы города и начал ускоряться; за окном замелькали облезлые рощи – голые чёрные ветки, словно росчерки тушью, сделанные наспех, серая акварель тумана, редкие яркие пятна зелени – кряжистые сосны, тис, можжевельник и, кажется, олеандр, разросшийся вдоль железной дороги. Кое-как притерпевшись к тяжести на плече и к размеренному дыханию, которое щекотало кожу, я листала на планшете статьи про Сен-Жюстен, благо в сети их хватало. Местечко оказалось популярное. Сейчас, в хмурое затишье между летними и зимними праздниками, поток туристов несколько оскудел, но весной, судя по отзывам, забронировать отель раньше, чем за три месяца, можно было и не мечтать. Основной контингент составляли влюблённые парочки и молодожёны – а также фотографы, ревнивые бывшие, журналисты свадебных изданий, начинающие писатели и студенты с факультета архитектуры.

Последних, разумеется, интересовала не романтика, а мосты – как и нас с Йеном.

Их было девять – плюс так называемый «Старый мост», закрытый для посещения, а потому как бы не существующий. Между реками, впадающими в озеро Сен-Жюстен, они делились почти что поровну: четыре пересекали Аржан и пять – Стилу.