роль генералитета в государственном перевороте зимой 1917 года. Они были наиболее приближенными к особе императора и наиболее уважаемыми в русской армии.

«Генерал-адъютант! Со времени учреждения этого звания, оно считалось особливо почетным, особливо дорогим отличием: Царь награждал им тех своих генералов, которым особливо доверял, которых принимал в свою близость. Звание это, вместе с почетом, налагало и большую ответственность, и большие нравственные обязательства на тех, кто имел счастье носить на своих погонах генерал-адъютантские вензеля», – писал Ф. Винберг.

Парадоксально, но именно высшее офицерство, опора русской монархии, сыграло ведущую роль в ее гибели. От роли императорской Ставки в событиях 1917 года зависло многое. Это определялось масштабами войны, в которой участвовали миллионы людей, и крайним напряжением всех материальных и духовных сил страны.

Ставка была фактически вторым правительством не только на театре военных действий, но и в столице. Здесь были хорошо осведомлены о заговоре и готовящемся перевороте Гучкова и его «кружка офицеров», но мер для пресечения заговора Ставка не принимала. Поэтому события в Петрограде в феврале 1917 года не были неожиданностью для генералитета, для Министерства внутренних дел и Охранного отделения полиции.

Адмирал Бубнов писал: «Верховное командование, несомненно, знало о нарастании революционного настроения в столице. Об этом его постоянно осведомляли донесения охранного отделения, в которых прямо говорилось, что близится революция. То, что генерал Алексеев не предусмотрел столь очевидной опасности, как революция, которая угрожала его оперативному замыслу, и не принял против этого соответствующих мер, значительно умаляет его полководческие способности и лежит на его ответственности».

Дело было в том, что генерал Алексеев и другие генералы Ставки сами активно участвовали в политических интригах под влиянием либералов. Генерал Деникин писал об этом:

«Связь Думы с офицерством существовала давно. Работа комиссии государственной обороны в период воссоздания флота и реорганизации армии после японской войны протекала при деятельном негласном участии офицерской молодежи. А. И. Гучков образовал кружок, в состав которого вошли Савич, Крупенский, граф Бобринский и представители офицерства, во главе с генералом Гурко. По-видимому, к кружку примыкал и генерал Поливанов, сыгравший впоследствии такую крупную роль в развале армии».

Один из главных врагов Николая II – Гучков – понимал, что для успеха государственного переворота необходимо установление контроля над армейской верхушкой: «В 1905 году революция не удалась потому, что войско было за Государя… В случае наступления новой революции необходимо, чтобы войско было на нашей стороне; поэтому я исключительно занимаюсь военными вопросами и военными делами, желая, чтобы, в случае нужды, войско поддерживало более нас, чем Царский Дом».

Для подстраховки Гучков установил хорошие отношениях с великим князем Николаем Николаевичем, а дело в отношении Мясоедова, который был пешкой в игре Гучкова, было направлено против министра Сухомлинова, с дальним прицелом против императора.

После начала мировой войны и неудач на фронте общение и влияние думцев (Гучкова, Крымова, Маниковского…) на генералов усилилось. Это было продолжение несостоявшегося первого «тихого» переворота в августе 1915 года, который был предотвращен царем, принявшим на себя верховное командование.

В январе 1916 года по приглашению Алексеева Ставку посещают известные оппозиционеры – князь Львов и московский городской голова Челноков. Алексеев ходил в вагон к Львову и имел с ним «с глазу на глаз беседу в течение около часа». Там они договорились о действиях по свержению императора. Керенский мог знать об этих планах непосредственно от Львова.

Позже он написал, что план заключался в аресте царицы, ссылке ее в Крым и в принуждении царя к реформам, то есть на создание «министерства доверия» во главе со Львовым. 15 июня 1916 года Алексеев подает Николаю II совершенно секретную докладную записку с предложением ввести в стране военную диктатуру. Алексеев был крайне удивлен, когда 24 июня к нему в Ставку приехал Родзянко и показал ему копию этой записки.

Одной из главных причин, почему генералы оказались на стороне заговорщиков, были их масонские связи. Н. Н. Берберова в своей книге «Люди и ложи» пишет: «Мы знаем теперь, что генералы Алексеев, Рузский, Крымов, Теплов и, может быть, другие были с помощью Гучкова посвящены в масоны. Они немедленно включились в его „заговорщицкие планы“».

Они возлагали надежды на регентство при царевиче Алексее великого князя Михаила Александровича. Осуществлению этого заговора помешала только почечная болезнь Алексеева, заставившая его слечь в постель. Гучков в эмиграции отрицал прямую поддержку генералитетом его заговора.

Он не был уверен, «удалось ли бы нам получить участников заговора в лице представителей высшего командного состава, скорее была уверенность, что они бы нас арестовали, если бы мы их посвятили в наш план». Но факты свидетельствуют об обратном. 14 февраля 1916 года Гучков пишет письмо Алексееву с просьбой принять своего помощника А. И. Коновалова для «доклада о всех сторонах деятельности Центрального военно-промышленного комитета и получить важные для комитета ваши указания».

Это был первый пробный шар со стороны Гучкова. Между ними началась переписка сначала между Алексеевым и Родзянко, в которой Алексеев жалуется, что в армии все плохо, а затем между Алексеевым и Гучковым. Императрица узнала о переписке Алексеева с оппозиционерами Родзянко и Гучковым и написала царю в Ставку 18 сентября 1916 года: «Теперь идет переписка между Алексеевым и этим негодяем Гучковым, и он пичкает его всякими гнусностями, предупреди его, тот такой умный негодяй».

Для царя это было неожиданностью. Он вызвал к себе Алексеева и спросил его, переписывается ли он с Гучковым. Алексеев ответил: «Нет, не переписываюсь». Алексеев страшился создавшегося положения, колебался и даже пытаться отказаться от своего участия в заговоре. Его отъезд в Крым похож на бегств…

Он передал исполнение своих обязанностей генералу Гурко. В ходе передачи дел генералы вели долгий разговор. В Ставке считали, что «если Гурко не удастся повлиять на Государя, примет против него какие-то решительные меры». О деталях планов заговорщиков подробно знал генерал Деникин.

Родзянко в книге «Крушение империи» пишет, что в январе 1917 года, то есть за месяц до роковых событий, произошла встреча думцев, во главе с Родзянко, и генералом Крымовым, доверенным лицом Алексеева. Целью этой встречи была просьба Крымова «дать ему возможность неофициальным путем осветить членам Думы катастрофическое положение армии и ее настроения».

Крымов ответил: «Настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен, и на фронте это чувствуют. Если вы решитесь на эту крайнюю меру, то мы вас поддержим. Времени терять нельзя». Его поддержал Брусилов: «Если придется выбирать между Царем и Россией – я пойду за Россией». Историк О.