данными наблюдений и прогулялись по уменьшенным реконструкциям в парках предвкушения. Они просмотрели океаны анализа и предположений, часть которых теперь настолько устарела, что обросла плотными слоями собственной учености. Но здесь все было по-настоящему, и это было по-настоящему - не вымысел, не искажение. И совсем не так удивительно и чуждо, как их заставляли верить. Даже своими собственными глазами, глядя вниз из космоса, Чику не могла полностью оценить масштаб артефакта. Здесь не было ничего, что могло бы сравниться с парящими машинами длиной в тысячу километров, но это было совершенно другое творение рук разумных людей, созданное не из механизмов, плавающих в вакууме, а впечатанное в кожу планеты. Сложная, симметричная форма Мандалы была знакома ей по бесчисленным визуализациям - она могла бы стать основой для какого-нибудь грандиозного императорского сада, со всеми лабиринтами, бордюрами и пересекающимися дорожками для прогулок, за исключением того, что Мандала была шириной с экваториальную Африку, а ее желоба с острыми краями были такими широкими и глубокими, что они соответствовали целым погодным системам, придавая облакам форму линий и углов. Она простиралась от одного морского побережья континента до другого, огибая кривизну земного шара. Когда на одном краю Мандалы была ночь, на другом все еще был день. Тени проталкивались по ее каналам и протокам с внезапно нахлынувшим намерением. По какому-то до сих пор неясному механизму моря входили и выходили из каналов в соответствии с фазами приливов двух лун Крусибла, образуя неглубокий мениск, который изменял обычное отражающее альбедо каналов. Было возможно, но пока не доказано, что части Мандалы закрывались, открывались или изменяли свой наклон в соответствии с ритмами моря. Также считалось вероятным, что Мандала обладала способностью восстанавливаться в условиях многовекового воздействия погодных условий и планетной геологии, сохраняя невероятную остроту своих углов и граней. Если бы она могла самовосстанавливаться, она также могла бы эволюционировать и, возможно, реагировать.

Люди рано или поздно посетили бы этот мир, но Мандала возвела исследование Крусибла в ранг приоритета на уровне вида, который нельзя было оставить машинам. Как было бы чудесно, подумала Чику, прогуляться по этим каньонам с железными стенами. Она представила, как плывет по затопленным каналам или летает на дельтаплане в порывистых термальных потоках, вызванных появлением и отступлением теней и воды.

Там была работа на тысячу жизней вперед - работа, радость и чудо.

Мы должны найти способ справиться с этим, - подумала Чику. - Какими бы ни были наши трудности, мы не можем упустить эту возможность.

Она бодрствовала уже почти двадцать часов, Травертин - на несколько часов меньше. Они решили спать по очереди, чтобы все могли быть начеку, если что-то случится. Никогда в жизни Чику так не хотелось спать, но она согласилась с этой идеей. На "Ледоколе" не было места для коек, поэтому, когда подошла их очередь, они заползли обратно в переносные гробы, теперь набитые одеялами и подушками. У Чику была первая смена отдыха. После трех часов неглубокого, прерывистого сна она проснулась, чувствуя себя бодрой, но в то же время хрупкой и зудящей.

Она отползла в укромный уголок и продолжила просматривать передачи Ноя. С каждым сообщением ее все сильнее охватывало дурное предчувствие. Снова и снова ей приходилось бороться с желанием перескочить вперед по временной последовательности. Но Ной пошел на большие хлопоты и личный риск, отправляя эти сообщения, и было бы медвежьей услугой не просмотреть их в том порядке, в котором они были отправлены. Кроме того, ей было почти невыносимо слышать подтверждение той новости, которой она боялась.

С момента ее отлета прошло три года, и условия на "Занзибаре" только ухудшились. Режим внешней власти становился все более суровым и, наконец, превратился в своего рода военное положение с необычайно суровыми наказаниями за малейшие нарушения нового порядка. Права граждан были аннулированы. Прежняя Ассамблея была почти полностью распущена, его члены вернулись в общество или подверглись допросам и судебному разбирательству. Ною до поры до времени удавалось цепляться за свою свободу, но он находился под пристальным вниманием прокуратуры Тесленко и, похоже, смирился с возможным задержанием и судебным разбирательством. Отправлять сообщения на "Ледокол" становилось все более проблематично, и Ной был вынужден использовать все более изощренные меры, чтобы избежать перехвата и глушения его сообщений еще до того, как они дойдут до Чику.

- Я не знаю, что здесь произойдет - либо с моей возможностью связаться с вами, либо со статусом-кво на "Занзибаре", но мы не можем продолжать в том же духе бесконечно. Это почти как если бы новый режим хотел спровоцировать насильственную ответную реакцию, чтобы оправдать наше окончательное уничтожение. Были случаи смерти - настоящие смерти - вызванные насильственными действиями. - Он покачал головой от ужаса этого, и, несмотря на то, что она сама была свидетельницей насилия, она разделяла его отвращение. Человеческие существа были лучше этого - или, во всяком случае, считали себя таковыми.

- Несколько их констеблей, но в основном наши граждане, - сказал Ной. - Сейчас, учитывая все новые ограничения на передвижение, многого не требуется, чтобы привести все в порядок. Констебли были бы достаточно плохи сами по себе - их достаточно много, - но они также задействовали этих роботов, и у нас не было бы ни единого шанса в бою с ними, даже если бы мы подумали, что стоит попробовать.

В конце концов, Чику решила, что она скорее позволит Ною высказаться, чем наполнит его вымысел иллюзией интерактивной персоны. Поэтому она хранила молчание, хотя у нее было много вопросов.

- Некоторые из нас - в основном бывшие члены Ассамблеи - все еще поддерживают какой-то контакт, - продолжил он, - и мы обсуждали идею сопротивления. Если бы мы могли выгнать их мирным путем, мы бы сделали это, а затем разорвали все политические и экономические связи с остальной частью каравана. На данный момент мы могли бы сделать это в одиночку. Конечно, были бы трудности, но вряд ли сейчас мы живем в роскоши. И у нас есть чертежи Травертина - мы могли бы собрать замедляющий двигатель из частей того, который мы уже разобрали, ни о чем не спрашивая караван. Но мирного способа покончить с этим нет, Чику - они бы нас уничтожили.

Она знала, что это правда, и кивнула.

- Самое худшее во всем этом, помимо унижения и смертей, заключается в том, что это всего лишь прикрытие! Некоторые из наших ведущих инженеров уже переведены на другие голокорабли - люди, которые имели непосредственный контакт с