в подзорную трубу, которая вещи малые превращает в большие, карликов — в гигантов, догадки — в истину».

Конечно, ревность ревности — рознь.

Ревнуя просто сослуживца, женщина ограничится уничтожительными колкостями.

Ревнуя мужчину к рыбалке, она обойдется несмертельным скандалом.

Ревнуя к соседке по коммунальной квартире, она расщедрится на пакет соли в соседкин борщ.

Но уж зато ревность к настоящей похитительнице действительно любимого мужчины может взорваться как угодно: от тихих слез и громких истерик до трагического решения взять и покончить — или с собой, или с соперницей, или, что гораздо разумнее, с коварным изменщиком.

При этом в защиту женщины — а я всегда отважно выступаю в защиту этого беззащитного создания — следует признать: если уж она идет на трагическую акцию, то лишь по неопровержимому факту измены.

Да, нигде — ни в искусстве, ни в жизни — не найдем мы случая, когда бы женщина вершила свое правосудие, не имея стопроцентной убежденности в реальном существовании повода для ревности.

В отличие от того, как поступил свирепый мавр Отелло с невинной голубкой Дездемоной.

Но что с этого Отелло взять: беда ведь не в том, что — мавр, а в том, что — мужик.

ЖЕНЩИНА И ГЕОГРАФИЯ

Удивительно, но тему для этих размышлений мне по дарила женщина.

«Ты уже много чего про нас написал, так напиши еще про женский топографический кретинизм!» — сказала она.

И засмеялась.

Это меня удивило еще больше: обычно женщина свои недостатки скрывает или хотя бы стесняется их, а вот в топографическом кретинизме она почему-то признается чуть ли не с гордостью.

Женщина может рыдать из-за какой-нибудь ерунды вроде недобора внимания от любимого или перебора килограммов на талии, но про действительно серьезную проблему — свой географический дебилизм — женщина почему-то говорит со смешком.

А мужчине не до смеха. Мужчина при виде женщины, заблудившейся в трех соснах, приходит в ярость.

Ну хорошо, ну давайте без ярости, давайте спокойно разберемся, как такое возможно в природе: женщина выходит из пункта А по прямой в пункт Б, а оказывается на кривой в пункте С?!

Науке известны география физическая и география экономическая, география почв и география растений… Но никакой науке не известна и никаким законам не подвластна женская география.

Помню, в городе Нью-Йорке дамская половина нашей киноделегации категорически отказывалась верить, что ее мужская половина попала сюда впервые. «Какое впервые? — возмущались женщины. — Вы тут ни разу не заблудились!»

И бесполезны были все попытки втолковать им, что заблудиться в Нью-Йорке невозможно: слева направо — стриты, сверху вниз — авеню. «Что вы нам малюете дурацкие квадратики? — еще больше возмущались женщины. — Они же на асфальте не нарисованы!»

Так же бесполезны попытки мужчины описать женщине какой-нибудь маршрут передвижения.

— Пойдешь по этой улице и свернешь на третьем перекрестке, — поясняет мужчина.

— Какой перекресток? — недоумевает женщина. — Все перекрестки одинаковые!

Мужчина не сдается:

— Этот перекресток регулируемый, на нем светофор.

Но не сдается и женщина:

— А что — светофор? Все светофоры тоже одинаковые!

Мужчина тихо свирепеет:

— Нет! Перекрестки разные, и светофоры разные, и еще там на углу в будке милиционер!

Женщина тоже накаляется:

— Что ты несешь! Милиционеры-то уж точно все одинаковые!

Бессердечные мужчины (хотя таковые среди нас почти не встречаются) любят иной раз покуражиться над бедной женщиной. Выходят с ней, к примеру, из гостиницы, а шагов через десять на шаг отстают и делают еще шаг в сторону — за дерево. И наблюдают, как женщина, продолжая себе доверчиво идти и беспечно щебетать, вдруг останавливается на полушаге и умолкает на полуслове, обнаружив отсутствие спутника.

Она испуганно озирается глазами, полными отчаяния и беззащитности, как у потерявшегося ребенка или у брошенной собачонки.

И мужчине надо быть просто безжалостным истуканом (а таких среди нас практически нет), чтобы при виде этих затравленных глаз не вернуться к женщине со спасительной улыбкой: «Дорогая, ты что, немножко заблудилась? Вот же наш отель — в двух шагах!»

Я долго пытался раскрыть секрет отношений женщины с топографией. И кажется, совершил открытие, достойное Джордано Бруно (только не надо оваций и праздничного костра).

Дело в том, что в топографии для координации пунктов на местности выбирается так называемая центральная привязка — ну, скажем, аптека, и к ней мысленно привязывается все остальное: справа — почта, слева — магазин, прямо — школа… Все предельно ясно. Мужчине.

А женщине — непостижимо.

Потому что, если для всех центром солнечной системы является солнце, то для женщины и центром солнечной системы, и пупом всей вселенной является сама женщина. А значит, ни на какой местности не может быть никакой центральной привязки, кроме самой женщины.

Вот она и бродит вокруг этого пупа вселенной — то есть себя самой, не находя выхода из замкнутого круга.

Впрочем, все вышесказанное касается всех женщин, кроме жен.

Один личный пример. Когда моя жена улетала по инженерным делам в Якутию, я прощался с ней особенно тепло, не очень рассчитывая увидеться снова: ведь мало того, что для женщины все перекрестки и все светофоры одинаковые, так еще же и все якуты на одно лицо!

Однако жена вернулась домой в положенный срок, выполнив командировочное задание и благополучно найдя все необходимое — и гостиницу, и завод, и аэропорт… «Но как?! — воскликнул я. — Ты ведь с трудом находишь дорогу от нашего дома до гастронома!»

И жена ответила: «Элементарно! Я же везде и всюду хожу только за тобой, как привязанная, на автопилоте. А там пришлось передвигаться самостоятельно. Так что я, по-твоему, дура?!»

Нет, по-моему, моя жена, как и все прочие жены, далеко не дура.

И я занял ваше внимание своей частной историей только для общего вывода.

Если какой-нибудь мужчина (хотя нам подобное коварство абсолютно не свойственно), но все-таки если мужчина, понадеявшись на топографический кретинизм жены, захочет ее навек потерять, бросив одну в бесконечном городе или даже в бескрайней пустыне, то уверяю вас: в результате кретином окажется он сам.

Ибо, оставшись одна, женщина мобилизуется, найдется и вернется.

Если, конечно, ей этого захочется.

В общем, все — как в известном анекдоте.

Мужчина, у которого умерла супруга, жалуется другому мужчине: «Как это тяжело — потерять жену!»

А другой, не зная про горе первого, вздыхает о своем: «Да-да, потерять жену практически невозможно!»

ЖЕНЩИНА И ВОЗРАСТ

В давние благословенные времена на солнечной Пицунде в нашем Доме творчества кинематографистов отдыхали Владимир Высоцкий, Марина Влади и ее восьмилетний французский сын Владимир (ударение на последнем «и»).

Роман барда с актрисой