Лучше бы никогда не видела.

Отвернулась и уперлась взглядом во встречный взгляд полковника. Странно, но он никак не прокомментировал мою слабость, только продолжал смотреть как-то непривычно, будто впервые видел, а затем, чуть заметно кивнув, произнес:

– Сейчас все кончится Элли. Думаю, все будет хорошо. Дзену ты больше не нужна. Наверное…

Что он этим хотел сказать – понятия не имею, но почему-то его слова прозвучали зловеще. Ничего удивительного, если учитывать обстановку, однако, мне кажется, дело вовсе не в ней.

Не знаю, что будет дальше, но сильно подозреваю, что для меня еще ничего не закончилось.

Не представляю, что за оружие применил незнакомый мне человек по прозвищу Скрипач, но окрестности площади теперь выглядела иначе. Казалось, что я здесь раньше не бывала. Два приметных здания с причудливыми крышами, которые возвышались к востоку, исчезли бесследно. В той стороне лишь дым струится сразу из десятка мест, через него пробиваются ослепительные лучи только-только приподнявшегося над горизонтом солнца.

Машин на площади осталось немного, не больше трети от первоначального количества. Остальные или захвачены победителями, или догорают на мертвых улицах позабытого Ульем города.

Но зато появились новые, не относившиеся к нашей колонне. Они сейчас стояли по периметру площади и надежно перекрывали все выезды. Такая же легкая техника, как и раньше, но солдаты казались другими. Они не жались друг к дружке малыми кучками, они действовали как единый организм. Если прежде наши силы состояли из мелких отрядов, группирующихся вокруг своих лидеров, здесь явно слаженное крупное подразделение, похожее поведение до этого я замечала лишь у азовских гвардейцев, причем не всегда.

Но западники, по моему, держатся гораздо лучше их. От них веет железной уверенностью, сплоченностью и силой, они это нисколько не выпячивают, для них все так же естественно, как дыхание.

И это странно, ведь даже если они сумели обезвредить всех заговорщиков, это не означает, что все угрозы остались позади. Здесь немало стреляли и взрывали, а зараженные не оставляют громкие звуки без внимания. Возможно, самые прыткие и опасные уже крадутся по улицам мертвого города.

Но эти люди не выказывают ни малейшего намека на то, что чего-то опасаются. Или я чего-то знаю, или совсем не понимаю западников.

Скорее поверю во второе.

Генерал Дзен, забравшись в кузов самого обычного пикапа, уперся одной ногой в кабину, застыв в уже знакомой мне картинной позе. Он наблюдал, как на площадь въезжает новая колонна. Я, замерев рядом с полковником Лазарем в толпе западников, смотрела туда же, пытаясь не скашивать взгляд на пятерку пленников, стоявших в ряд шагах в двадцати. С крайним из них я недавно общалась в не совсем приличной и слегка нервной обстановке. Сейчас господин Царь выглядел далеко не таким уверенным в себе и насмешливым, как тогда. Разве что прежняя колкая злобность во взгляде осталась, но теперь она изрядно разбавлена растерянностью (а может и страхом).

Машины, которые сейчас заворачивали на площадь, выглядели необычно. Мне здесь уже все уши прожужжали о том, что у западников большие проблемы с хорошей боевой техникой. Но для такого случая, похоже, они не пожалели самое лучшее. Два прилично выглядевших бронетранспортера – явно не кустарщина; незнакомая мне странно выглядевшая гусеничная каракатица, вооруженная автоматической пушкой и ракетной установкой поверх башни; три очень серьезно укрепленных тяжелых грузовика; ну и несколько пулеметных пикапов, без них здесь ни одно событие не обходится.

Вот только основной интерес толпы был прикован к машине странного вида – такие я до этого никогда не видела. Громадный грузовик, у которого вместо кузова что-то длинное и сильно суженное, в основании оно угловатое, а спереди походит на большущую трубу.

Почему я выражаюсь так неопределенно? Да потому что эта штука со всех сторон затянута в брезент, кто-то постарался сделать все возможное, чтобы ее невозможно было разглядеть.

Полковник тронул меня за плечо и, склонившись к уху, громко прошептал:

– Видишь, что у нас есть? Твой любимый Герцог о таком может только мечтать.

Общаться с этим человеком выше моих сил, но тут не удержалась:

– Герцог не мой и уж тем более не любимый. Но если вы о брезенте, думаю, у него его много.

Усмехнувшись, господин Лазарь снисходительно произнес:

– Маленькая стервочка, разве я говорил о брезенте? Я о ракетной установке, которая под ним. Посмотри на машину, разве не видишь? Идеальное совершенство форм, тонкость деталей, необычность исполнения. Это, Элли, техника нолдов. Не та штука, которая разнесла полквартала – другая, куда серьезнее. Двигатель уплетает что угодно – от жидкого водорода до отработанного машинного масла, конструкция облегченная, будто пенопластовая, но детали крепостью не уступает лучшей стали. Ну и самое главное – ракета. Достаточно всего одной, чтобы Центральный превратился в пустырь с выжженной на два метра вглубь почвой. Одно неудобство, – тонкой электроники многовато, через черноту не постреляешь. Но в остальном сплошные плюсы – жуткая штуковина. Летит быстрее звука, навести на цель может кто угодно, зона тотального уничтожения радиусом в несколько сотен метров, а поблизости от нее ничего приличного не останется. При этом никакого радиоактивного заражения, только кратковременная вспышка рентгеновского излучения в момент инициации реакции. Если будешь послушной девочкой, очень скоро полюбуешься на показательное применение. Мы собираемся наказать одного нехорошего человека, а добраться до него не так просто, как до этих наивных субчиков. Вот и пригодится подарочек от нолдов.

Пока полковник нашептывал мне в ухо, машина, и правда выглядевшая странно даже без учета затянутого брезентом громоздкого вооружения, остановилась неподалеку, ее со всех сторон окружили бронетранспортеры и пикапы, ни один солдат оттуда не вышел, все держались настороженно.

Неудивительно, ведь если господин Лазарь говорит правду, им поручено охранять оружие чудовищной разрушительной силы. Возможно, даже не уступающее ядерному.

От нолдов и не такое можно ожидать.

Из тяжелого грузовика, который остановился чуть в сторонке от фантастической машины и ее охраны, выбрался розовощекий здоровяк лет двадцати пяти на вид. Я его уже однажды видела, он сидел за столом в тот невеселый день, когда господин Лазарь привез меня в стаб западников. По моему тогда он за все время ни слова не произнес, только мило улыбался без видимых поводов.

Он и сейчас улыбался без перерывов пока шел к центру площади. Господин Дзен развернулся в его сторону, потом легко спрыгнул на неровную брусчатку, через которую вовсю прорастала трава. На ходу кваз поднял забрало шлема и изобразив что-то похожее на выражение морды жутко изголодавшегося крокодила, заметившего, что его реку переплывает стадо упитанных антилоп, проурчал: