— О, это было замечательно! — воскликнула она. — Я с таким удовольствием наблюдала за вашей работой. Это как когда народ Израиля переходил Красное море. Вы как будто бы превратили морские волны в холмы, чтобы люди прошли как посуху. И как вы, должно быть, рады, что у вас все получилось! Я думала, что самая огромная радость на свете — это быть врачом. Но, оказывается, быть полисменом — двойная радость. Ведь вы вселяете отвагу в тех, кто перепуган и упал духом.

— Бр-р-р! — снова вырвалось у большого синего человека, и он, оставив Поллианну на кромке тротуара, снова поспешил на середину улицы.

А Поллианна решила, что ей пора уже попрощаться со своим Красным морем и что вообще хватит гулять. Дома в это время уже готовились к ужину. И она решила поскорее возвратиться домой тем же путем, каким она пришла на скрещение улиц.

Пройдя еще две или три улицы, она поняла, что зашла совсем не туда и теперь возвратиться домой будет не так просто, как ей думалось поначалу. И натолкнувшись на большое здание, которого раньше не было на ее пути, иначе она бы его обязательно заметила, Поллианна окончательно уверилась в том, что потеряла дорогу.

Она оказалась на какой-то бедной улице, грязноватой и узкой. Закоптелые маленькие домики, сдаваемые в аренду, и несколько новых высоких зданий неприглядного вида тянулись по обе стороны. Мужчины на улице как обычно о чем-то спорили, а женщины судачили, но только Поллианна ни одного слова не смогла понять из их разговоров. И к тому же многие подозрительно косились на нее, давая ей понять, что она в этом квартале чужая.

Уже несколько раз Поллианна спрашивала дорогу, но одни на ломаном английском отвечали, что не знают никакой миссис Кэрью, а другие лишь пытались объясниться жестами, добавляя слова на непонятном языке. Поллианна попробовала заговорить с ними по-голландски, этот единственный немного знакомый ей иностранный язык она усвоила, общаясь с семьей Хагтерманов — единственными иностранцами в Белдингсвиле.

Поллианна уже несколько раз прошла по улице взад и вперед. Она была в полной растерянности. Ей становилось страшно. К тому же она ужасно устала и проголодалась. Слезы наворачивались ей на глаза, и она не могла сдерживать рыданий. Но хуже всего было то, что с каждой минутой становилось все темнее. «Ничего, — говорила про себя Поллианна. — Мне надо радоваться, что я заблудилась, потому что как же будет здорово, когда я найдусь!»

Наконец Поллианна добралась до одной сравнительно широкой улицы и подошла к какой-то остановке. Она была уже в совершенном отчаянии. Слезы катились из глаз, и она, за неимением носового платка, вытирала их тыльной стороной ладони.

— Эй, ты чего ревешь? — послышался у нее за спиной чей-то задорный голос.

Она обернулась и увидела мальчика с пачкой газет под мышкой.

— Ах, как я рада, что тебя встретила. Хоть один человек, который говорит не по-голландски.

Мальчик осклабился:

— Ну вряд ли здесь кто-то говорит по-голландски. Скорее, по-испански, по-итальянски или в крайнем случае по-португальски.

Поллианна слегка нахмурилась:

— Да, ты, наверно, прав. Это не голландский язык. И уж точно не английский. Никто из них не мог ответить на мои вопросы. Но вдруг ты сможешь? Не скажешь ли мне ты, где живет миссис Кэрью?

— Нет. Ищи лучше меня.

— Ты говоришь что-то очень странное. Мальчик ухмыльнулся:

— Я просто хотел тебе сказать, что не знаю такую леди.

— Но, может быть, кто-то есть еще, который знает! Понимаешь, я вышла из дому погулять и заблудилась. Просто я пошла не туда… А дома уже ужинают, все беспокоятся… Я хочу скорее попасть домой. Мне очень нужно.

— Да, мне за тебя очень тревожно.

— Вот и миссис Кэрью тоже за меня тревожно, — вздохнула Поллианна.

— Да, положение незавидное, — посочувствовал мальчик. — Но, вообще, послушай! Ты же знаешь хотя бы, как называется твоя улица?

— Я только знаю, что это авеню, но забыла, какая.

— Так, это уже ничего. А номер дома? Ну постарайся припомнить! Почеши мозги!

— Почесать мозги? — нахмурилась Поллианна и провела пальцами по волосам.

Мальчик смотрел на нее почти презрительно:

— Вроде не выглядишь дурой, а… Что же ты, номер своего дома не знаешь?

— Нет, но там точно была семерка…

— А какой мне прок от твоей семерки?

— Ах, мне обязательно надо попасть домой. Знаешь, такая очень красивая улица и посередине проходит дворик.

Мальчик внезапно вскинул голову:

— Что ты сказала? Дворик посреди улицы?

— Да, деревья, трава, тропинка, скамеечки…

— Полный вперед. Бьюсь об заклад, что это Федеративная авеню! Я на этой авеню собаку съел.

— Ты прав, это в самом деле Федеративная авеню. Но только там не едят собак.

— Я хотел сказать, что там живет мой работодатель, сэр Джеймз. Я почти каждый день туда бегаю. В общем, я с тобой прошвырнусь до этой авеню. Но подожди меня тут. Ты еще не успеешь сказать «Джек Робинсон», как я уже вернусь.

— Так ты меня доведешь до дома?

— Запросто!.. Если, конечно, ты знаешь, где твой дом.

Он опять бросил на Поллианну презрительный взгляд и тут же пропал в толпе. Через минуту она услышала, как он восклицает: «Газета! Купите газету! Геральд! Глоуб! Вечерняя!»

Поллианна облегченно вздохнула и стала ждать его, прислонившись к двери. Она была очень уставшей, но все же счастливой. Конечно, ей попадет, что она пропадала до ночи. Но ведь она вернется. Она доверяла этому газетчику и не сомневалась, что он приведет ее к миссис Кэрью.

— Он хороший, он очень мне нравится, — говорила Поллианна, наблюдая, как бодро и уверенно он делает свое дело. — Правда, он странно иногда выражается. Его бы надо поучить хорошему английскому языку. Но это дело поправимое. Главное, он нашел меня! — удовлетворенно заключила Поллианна.

Очень скоро мальчик вернулся, газет у него больше не было — он все распродал.

— Пошли. Я сейчас тебя через дворы закину в хвост этой самой авеню, а дальше смотри сама.

Это была, пожалуй, самая безмолвная прогулка, какую совершала Поллианна. Она едва поспевала за своим провожатым и даже не могла рассказать ему ни одной истории про «Женскую помощь». Лишь когда они дошли до Общественного сада, она радостно воскликнула:

— Вот мы уже почти и пришли. Я знаю это место! Я так хорошо сегодня провела здесь вечер. И вот уже в трех шагах отсюда наш дом.

— Сейчас я тебя выведу на эту авеню, а там уж сама разбирайся, где твой дом.

— Дом я точно найду! — воскликнула Поллианна.

Когда они взошли по ступенькам особняка миссис Кэрью, было уже совсем темно. Мальчик позвонил в дверь, ему открыли, и Поллианна увидела у порога не только Мэри, но и саму миссис Кэрью, и Бриджит, и Дженни. Все четыре женщины были очень бледны и страшно перепуганы.