для себя, что я за «вечную классику» с элементами экстравагантности, этой линии и держалась.

Выбрала себе в лавке комплект из приглушенного красного бархата. Короткий приталенный жакет и длинная неширокая юбка. К нему мне подобрали белую рубашку в черную тонкую полоску.

Красиво вышло, мне самой очень нравилось. Так я бы и на Земле рискнула одеться в театр или на прием.

Глава 7

Свертки с покупками мне сложили в нижнюю корзину коляски, и я отправилась в сторону ближайшей кондитерской, чтобы выпить чего-то горячего и покормить проснувшуюся Софи.

Мы уже добрались до нужного места, и тут меня кто-то окликнул:

— Монкар? Ты?!

Я обернулась и нос к носу столкнулась с персонажем из прошлого Мариэллы. Ее бывший знакомый, тоже учившийся в академии и, по совместительству, дружок отца Софи.

— Лю́двиг Ка́ссас … — озвучила я вслух имя, которое удалось подгрузить из памяти, оставленной мне в наследство.

— Монкар, что ты тут делаешь? Я думал, ты давно уехала в свою дыру и вышла замуж.

— С чего бы? — спокойно спросила я.

— Ты так внезапно исчезла из академии, ни с кем не попрощалась, бросила учебу…

— Не говори ерунды, Людвиг. Я сдала все экзамены экстерном, у меня диплом с отличием. А уехать срочно пришлось по семейным обстоятельствам. Ты-то чем занимаешься? Насколько помню, у тебя были большие проблемы со сдачей экзаменов все годы, сколько ты учился.

— Вижу, какие у тебя семейные обстоятельства, — ухмыльнулся парень, пропустив мимо ушей остальные мои слова. — Когда успела-то? Сидела же за книгами все время, глаз не поднимала. Мы-то думали, заучка Монкар — святоша, особенно после того, как отказала самому завидному парню курса. А она вон оно что… И кто же счастливый отец? И ты, выходит, уже не Монкар?

Вальяжной походкой Людвиг подошел ближе и заглянул в коляску. Всмотрелся, и ухмылка медленно сползла с его лица. Я даже не поняла почему, а он выпрямился, глянул на меня совсем иначе.

— Дочь Ма́ркуса?! — сипло выдавил он.

— С чего ты взял? — подняла я бровь.

— Брось, Мариэлла. Она его копия. Спорим, у нее светлые волосы и родимое пятнышко, похожее на листик клевера, на правом бедре? Маркус говорил, это семейное по отцовской линии.

— Людвиг, ты не ответил, что тут делаешь? — спокойно спросила я, проигнорировав его слова.

Родимое пятнышко у Софи имелось, и да, в форме листочка клевера. Только очень маленькое, ведь и сама она еще крошечная. Но я не знала, что это генетически передается в ее роду.

— Вы успели пожениться? Но Маркус ничего не говорил… — продолжал рассуждать парень. — Наоборот, он страшно злился на тебя, ты сорвала ему пари. То есть…

— Я в курсе о пари, не утруждайся ложью, — закатила я глаза. — Ладно, я пошла. У меня мало времени, да и погода не располагает к уличным беседам. — Я тронула коляску, чтобы уехать.

— То есть вы все же успели до того, как он погиб. Но в какой момент? Когда ты пропала из виду на пару недель? Но ты ведь уезжала к своей бабке… Не понимаю…

— Отстань, Кассас, — отмахнулась я. И тут до меня дошло. — Погоди! Маркус погиб? Когда?

— Ты издеваешься?! — опешил парень. — Все столичные газеты об этом успели написать, пока маркиз Нобль не изъял тиражи и не заткнул рты прессе, чтобы не полоскали имя его сына. Труп Маркуса нашли в подворотне. Точнее, сначала он исчез на несколько дней, никто не мог отыскать, ни магией, ни даже по кровной связи. А потом обнаружили уже мертвым на улице. Не читала?! — поймал он мой удивленный взгляд. — Его… это… ну, оскопили, отрезали голову, кисти рук и все это трупу на колени сложили. А хотя… Тебя же тогда не было в столице, да, точно, ты как раз у бабки была… Но газеты могли успеть дойти и туда, все же такой кошмар.

Я ошеломленно моргнула. Ни у какой бабушки Мариэлла тогда не была. Она сначала неделю находилась в плену, в блокирующих магию оковах, избитая, замученная, едва живая. А потом лежала в лазарете, где ее вытаскивали с того света.

— Мне это было неизвестно, — наконец выдавила из себя. — Но, знаешь… Мне его не жаль. Он был той еще гнусной мразью. — Я вскинула руку, так как Людвиг открыл рот, чтобы возмутиться. — Не отрицай. Я это знаю, ты знаешь, да вся академия в курсе. Мир стал чище, когда из него исчез Маркус Нобль. Надеюсь, ему и в посмертии гореть в вечных муках. А что расследование? Нашли виновных?

— Нет. В газетах писали, что это, скорее всего, месть.

— И судя по всему, за то, что он придумывал головой, делал руками и детородным органом. Надо же… — Я хмыкнула и вынесла вердикт: — Заслужил!

— Да как ты можешь?! — захлебнулся негодованием Кассас.

А я подняла на него взгляд и улыбнулась. И вероятно, что-то такое было в моей улыбке и выражении глаз, что парень заткнулся. Осмыслил и осторожно спросил:

— То есть он тебя… И ты…А этот ребенок… Я не знал. Монкар, честно, не знал. Я, конечно, не образец нравственности, но никогда не опускался до насилия. Но, погоди… Выходит, дочка Маркуса — это единственная наследница рода Нобль. Почему ты не связалась с отцом, в смысле, с ее дедом? Это ведь…

— Людвиг, это не твое дело, — вкрадчиво произнесла я. — Моя жизнь, жизнь моего ребенка, кто чей наследник — все это вообще никак тебя не касается.

— Мариэлла, ты не права, — поджал он губы. — И я не враг тебе. Мы уже взрослые, мы маги, мы дворяне, в конце концов. Ты должна понимать… У отца Маркуса больше нет наследников. Совсем. Он последний в роду. Если нет родной крови, то все перейдет к побочным линиям. Тебе нельзя упускать такой шанс и лишать своего ребенка всего.

— О, поверь, все, что надо, у моей дочери есть. А вот чего ей не надо, — выделила я интонацией, — так это такого дедушки. Он вырастил чудовище. И его нельзя на пушечный выстрел подпускать к другим детям. И я так и поступлю. И близко никого из рода Нобль не будет рядом со мной и моим ребенком.

— Так нельзя! И я этого не оставлю, он должен знать.

— Людвиг, не лезь в мои дела! — отрезала я. — От тебя и твоего дружка, чтоб ему и на том свете корчиться в страданиях и муках, одни несчастья. Держись от меня подальше.

— Может, я могу чем-то помочь? — отмахнулся он. — Жилье? Работа? Ты не выглядишь бедствующей, но, зная