Знал бы Захар, зачем они на самом деле в реку полезли.

Хоть на сон и оставалось всего около четырёх часов, Василий никак не мог уснуть, размышляя, что и зачем они делают. Безусловно, смерть Ольги трагедия, тем более, такая странная. Он хорошо понимал Семёна – тот очень хочет поговорить с бывшим другом. Да, не смотря на все желания причинения вреда здоровью, а то и жизни в целом, в первую очередь ему были нужны ответы на вопросы. Ещё, Василий понимал, что не может оставить Семёна одного и не может позволить ему убить Данила. Хоть и не сразу, но он принял именно такое решение.

Паша, хоть и держал хвост пистолетом, на самом деле боялся. И за себя любимого, и за родителей, с которыми жил. Он рассчитывал, что если убийца и придёт за ним, то стариков не тронет, ведь его нет дома. Такая вот логика, основанная на том, что Семён в очереди должен быть первым. Потому, чтобы раз и навсегда покончить со страхами, нужно быть рядом с Семёном, не дать его убить и, по возможности, поймать повредившегося умом Даню.

Иван своих планов и мотивацию Василию особо не раскрывал, скорее, ему было важно само участие в жизни друзей-товарищей, подстёгнутое природным любопытством. А тут ещё и целый маньяк нарисовался, да ещё и загадочный, опасный. Хотя, смерть Ольги стала для Ивана потрясением, что тоже сыграло свою роль.

Сам же Вася метался из стороны в сторону, от одной идее к другой и больше всего хотел ясности, а её не было. В сознании постоянно всплывал образ Ольги, лежащей в гробу. Она радовалась завершению жизненного пути, словно институт окончила. И куда после этого «института» она пойдёт? Судя по реакции на батюшку и молитвы, явно не к Боженьке в рай. Тогда какие были планы?

Василий подскочил с разложенного кресла, на котором пытался уснуть в доме Семёна, как ошпаренный.

«Да сюда она пойдёт! Если Даня и правда вурдалак, что ему здесь делать? По голове от Семёна получить, разве что, но это весьма сомнительная цель, даже для ходячего мертвеца, а Ольга Семёну законная жена. Ни светского, ни, тем более, церковного развода не было».

Василий вышел во двор, закурил, побродил туда-сюда, размышляя.

«А что если Ольга сама хотела вечной жизни на земле? Да, есть в этом договоре пункты мелким шрифтом, вроде того, что ты станешь жаждущим крови мертвецом, но может быть ей это виделось как-то иначе? Скорее всего, дождёмся мы не Даню, а Олю. Или я схожу с ума?»

Так и не придя к окончательному выводу, Вася всё же уснул.

6

Сказано – сделано. Ещё затемно, две лодки отправились по Талой в сторону хутора. Были там до наводнения отличные места для ловли на удочку и спиннинг. Многое могло поменяться, но от этого было ещё интереснее. Вася с Иваном сразу решили спуститься на пару километров ниже хутора, где были самые рыбные места, Семён с Пашей отправились обследовать места повыше.

Следы наводнения были хорошо видны и сейчас: вывороченные деревья, завалы на отмелях, подмытые берега.

– На отмелях нам делать нечего, давай к правому берегу, под кручами половим.

– Мне вообще до фонаря, где ловить, я не разбираюсь в этих тонкостях, но рыбалку люблю – сообщил Иван, готовый забрасывать спиннинг в любую сторону.

Василий закинул спиннинг и удочку, достал термос и налил себе крепкого, горячего чая.

– Красота! Ради таких моментов стоит жить.

– Согласен.

Прохладное утро, широкая река, птицы поют, шумит камыш, деревья вот только не гнутся, ветра практически нет, да их и так погнуло как могло.

Клёв прекратился внезапно, словно рыба переехала, вместе с имуществом. Поглазев на молчащие удочки, решили пойти ниже по течению, поискать счастья там.

– Сейчас ямку найдём и поймаем огромного сома.

– Не надо нам огромного, пусть обычный будет, а то возвращаться придётся.

– Лады, поймаем трёх обычных.

– А ты оптимист, – Иван внимательно осматривал берег и через минуту указал на него рукой, – Вась, смотри, это что за нора такая?

Вася присмотрелся к «норе», подняв бровь. В такую и человек спокойно войти может. Часть берега осыпалась, на эту насыпь нанесло веток и всякого мусора. Хаоса добавили упавшие в воду деревья, где торчащие только корнями, где поперёк, стволами, и чёрный провал чего-то вроде пещеры заметить было не так просто.

– Если это нора, то вырыла её какая-то Годзилла, не иначе.

– Глянем?

– Вань, ты правда в эту дырку лезть собираешься? А если обвалится, кто тебя выкапывать будет?

– Да ладно, интересно же.

Василий направил лодку к провалу. Чем ближе подходили к берегу, тем примечательнее становилось вокруг. Провал не был пещерой, он был именно провалом. Метрах в десяти от большого провала, был ещё один, поменьше. Из него, завязнув в глине и уткнувшись в воду, торчал какой-то длинный каменный ящик. Ещё один такой же, наполовину скрытый глиной и ветками, лежал у большого провала, обрамлённого довольно крупными камнями обвалившейся кладки.

Привязав лодку, ребята выбрались на берег, с интересом осматриваясь вокруг.

– Это что такое? Типа, подвал какой-то?

– Не знаю. Однозначно, помещение. Может, склад с оружием, с войны.

– Или скотомогильник какой.

– У реки? Сомневаюсь. Пошли, посмотрим.

Посмотреть было на что. Во время наводнения, вода подмыла берег и часть стены рухнула, обнажая вход в очень необычное помещение. В самом центре находилось каменное возвышение, испещрённое непонятными символами, вдоль стен стояло ещё четыре каменных саркофага, таких же, как те, что вымыло наводнением. Ещё один стоял поперёк. Рядом с ним в землю была воткнута палка, на которую была надета жуткого вида человеческая голова, явно от какой-то древней мумии. Однако, самым примечательным была даже не эта голова на палке.

– Пистон мне в глаз! Вась, это чего, гроб?

– Угу, гроб.

– И какого дьявола в этом подвале делает гроб?

– Стоит. Думается мне, никакой это не подвал. Это, Ваня, склеп. Посмотри сюда, – и Василий указал на каменный саркофаг у возвышения.

Внутри находилось тело. У него была пробита грудная клетка и не было головы.

– Вот эта голова на палке, это его, да? Жёстко с ним поступили.

Василий прошёл дальше и остановился. Слева, у стены, присыпанный глиной лежал труп. Судя по одежде, оказался он здесь совсем недавно.

– Труп.

– Что-то я ничего не понимаю, – Иван растерянно осматривался, – если это какой-то старинный склеп, откуда здесь свежий труп и новый гроб?

– Да пока и я ничего не понимаю. Вань, а не тот ли это гроб,