– С другой – некоторые фантазии не купить. Нужно быть осторожными. Но… – Милена замялась.

– Что такое? – насторожилась я.

– Он цветы любит, – вдруг констатировала она.

– И что? – Уж я-то знала, что Ваня связался с фикусом чисто из прагматичных целей.

– Я замечала, что те, кто умеет ухаживать за животными и цветами, умеют сочувствовать.

Как же девочка точно описала один из главных маркеров плохих людей: они не умеют за кем-то или чем-то ухаживать.

На Ваню между тем было жалко смотреть: он вертел в руках еще один оторванный кусочек фикуса, не знал, куда его деть.

Милена вдруг схватила меня за руку, внимательно глядя на гуру любви.

– Смотри-смотри!

Ваня положил листок на землю в горшке.

– Если засунул бы в рукав – надо слать лесом.

– А то, что положил в горшок?

– Не скрывается. Честный. Но я бы с ним в одной квартире не оставалась.

– Почему?

– Какой-то он слишком…

– Слишком какой?

– Слишком хороший на вид. Обычно у таких целый склад скелетов в шкафу.

Подпишусь под каждым словом! Для меня Ваня тоже слишком уж хорош для этого мира. Таких не бывает!

***

– Ну как, ты разобралась с той несчастной девочкой? – с этими словами Лиза вошла в наш уютный офис после выходных.

Рука небрежно держит закинутую за плечо сумку, сама сияющая, цветущая, в прекрасном расположении духа. И я – ее полная противоположность. Казалось, что тьма расползается с той стороны, с которой я сижу.

– Что, все так плохо? – остановилась Лизка, цокая каблуком по полу.

– Милена в центре реабилитации. С родителями разбираются органы, но, скорее всего, их даже не лишат родительских прав. Ты же знаешь, тут у системы большие дыры. Но в центре могут протянуть время. – А я про себя добавила, что сделаю все, чтобы два года до совершеннолетия девочка провела в комфортных условиях, будь это ее дом или же центр.

– Я слышала, что ты провожала Милену не одна… – подмигнула Лиза и села за мой стол. Открыла сумку и запустила туда руку, заставляя гадать, что же там внутри.

– Ах, да… – Я подняла взгляд на Лизу. – Спасибо, что приехала в отделение полиции и выручила меня!

Ну не могла я не сказать, как мне обидно. Лучше так, чем хранить в себе. Звала-то я на помощь подругу, а не конкурента. Тем более она еще не знает, чем закончилась наша встреча.

– Я сделала лучше – послала к тебе на помощь одного из лучшего коучей!

– А была нужна ты!

– Да ладно! Девочки из центра сказали, что Ваня был невероятно мил. Особенно с тобой. Зонтик держал над тобой на вытянутой руке, потому что ты не давала к себе придвинуться. На такси за тобой следом поехал…

– Какого ты преданного пса изображаешь.

– Было не так?

– Я наступила ему на патриархальную мозоль, вот он и открыл на меня охоту. Вот только я еще не разобралась, с целью доминирования или с целью профессионального любопытства.

– С чего ты взяла, что он тобой заинтересовался?

– С того, что мы сегодня проснулись в одной квартире, – хмуро пробормотала я, и Лиза в прямом смысле слетела со стула.

– Что?! – спросила уже с пола.

Что? Я задалась с утра абсолютно таким же вопросом. А еще: ну как ты могла? Ну что за дела?

И нет, мы не переспали. Свят-свят-свят!

Тогда как?

Да легко! Нервы ударяют не только по психике, между прочим, но и по организму. У кого-то сразу крутит живот, кто-то высыпает чесоточными пятнами, а кто-то, как я, просто засыпает.

Это как охранная система организма – после большого напряжения во всем городе Софии выключается свет. Я засыпаю так крепко, что меня можно по полу за ногу тащить – я не проснусь. Даже если я приоткрываю глаза, то я все равно не фиксирую ничего. Это как постучать молоточком по коленке – неконтролируемый рефлекс. Чуть приоткрою веки на шум и закрою снова.

– Я вырубилась на нервах.

– Как два года назад? – ахнула Лиза. – И где ты была? Одна?

Подружка застыла, прижала к себе ручки, как испуганный зверек. Похоже, до сих пор не забыла, чего тогда натерпелась. У меня тоже тогда случилась паническая атака, а потом вроде бы ничего не предвещало беды. Мы даже смеялись, что я могу ужинать, как вдруг я заснула прямо за столом.

Я называю это режимом сурка. Знаю, что мой организм так реагирует на перегрузку нервной системы и включает защитные механизмы.

– Я ехала одна в такси. Это все, что я помню. – Я посмотрела на свои ногти. – А потом я проснулась у себя дома на диване, а на кухне колдовал Ваня… В моем фартуке…

– А почему на диване, а не на кровати?

– Тебя только это волнует?

– Нет, мне все интересно.

– Сказал, что спальня очень маленькая, а в зале он присматривал за мной всю ночь. – Я заерзала в кресле.

Трудно описать то чувство, когда смотришь с дивана на кухонную зону, а там орудует мужчина. Учитывая то, что в мою квартиру даже нога курьера не ступала!

– Какой милый! – всплеснула руками Лиза.

– Кто знает, что он со мной ночью делал! И знаешь, что странно?

– Что?

– Он не вызвал скорую! Помнишь, как ты тогда на уши всех подняла?

– Может, он знаком с подобной реакцией?

– Он что, господь, чтобы все знать? Может, у меня какая-то болезнь?

– А что, если он разбирается?

Я стала еще мрачнее.

– Не нравится мне все это. Чую, он решил мне что-то доказать после упоминания, что секс-игрушки легко заменяют мужчину. Так и чувствую, как он подбирается ко мне, словно змей…

Я посмотрела словно сквозь Лизу и мысленно оказалась в сегодняшнем утре.

– Доброе утро, я спал в кресле. – Ваня пододвинул ко мне коробку с готовым завтраком.

Пакет из службы доставки лежал на барном стуле.

– Я не знал, что  ты любишь, поэтому заказал и сырники, и блинчики, и даже фрукты с овощами, если ты веган.

Кресло? Оно было стильным, но дико неудобным – уж я-то знала. Купилась тогда на внешний вид, ни разу не присела.

– Приятно отлежать кости… – спросонья мой голос звучал хрипло. Я с трудом соображала, что было вчера. – Что… Как…

– Ты вырубилась в такси. – Ваня взял вскипевший электрический чайник и спросил: – Ты не против, я похозяйничал и взял пакетик чая? В холодильник даже не заглядывал, клянусь!

Я подозрительно сощурилась, подбирая под себя ноги. Меня волновали совсем не пакетик чая и холодильник, хотя, признаюсь, то, что Ваня не лазал по полкам, успокаивало.