– Я учу людей полюбить самих себя, разобраться со своими монстрами и найти счастливое будущее.

– Монстрами?

– Да, иногда они не имеют формы, а иногда, как в случае с Миленой, его форма вполне очевидна. – Я посмотрела на Валерия, и тот медленно поднял тяжелый взгляд на меня.

Если бы силой мысли можно было убивать, уверена, он бы не медлил.

Но он еще уверен в себе, не доведен до предела. Собран внутри, но думает, что у него много путей выхода.

– Хорошо, что мы все здесь собрались, потому что у меня есть кое-что для вас. – Я достала телефон из сумки.

Я говорила Милене, что оригинал будет только у нее. Говорила. Но это ложь. Ложь во благо. Благодаря своей семье я совершенно не верила людям.

Я зашла в галерею и нашла нужный материал.

– Посмотрите.

– Ты должна была все удалить! – взвизгнула женщина, а Валерий дернулся вперед.

– Откуда вы знаете? Я говорила это только Милене, – я предпочитала не напрямую давить человека. Пусть его раскалывают стражи порядка. Так и они красавчики, и я ни при чем.

– Гражданка, вы говорили, что вам нечего бояться. Присядьте, позвольте нам ознакомиться с материалами. – Мужчин в форме явно насторожила реакция заявителя.

– Да она может что угодно сфабриковать! – Мать Милены вцепилась в плечо Валерия Романова и в панике рассматривала его каменный профиль. – Это ее профессия – людей дурить.

Я молча ждала, пока полицейский нажмет на стрелочку. Даже испытала легкое чувство ликования, когда лица стражей порядка вытянулись.

Вот Валерий Романов на кадрах держит дочь за подбородок и орет ей в лицо, а потом гладит по голове, прижимает к себе, рука опускается все ниже и ниже.

Вот семья на кухне. И отец семейства игриво щипает за филей сначала мать, потом дочь.

Вот Милена и Валерий одни в квартире, и он просит принести полотенце. Девочка открывает щелку, отворачивается и протягивает махровую тряпку. Что-то не так, и она вынуждена зайти, чтобы потом выскочить с красными щеками.

Вот Валерий садится за просмотр телевизора, кладет руку дочери на плечо, а сама кисть ложится на верхнюю округлость девочки.

– Довольно! – рыкнул полицейский. Он положил две руки на стол, а плечи мужчины будто свело спазмом. Да его всего трясло от злости.

– Там ничего такого нет! Это все детские фантазии! – воскликнула мать Милены, чем заслужила три гневных взгляда.

– Тогда я тоже нафантазировал, только не по-детски, – решительно встал полицейский. – Заведем уголовное дело, а там уже судья скажет. Он у нас без фантазии, чтит только букву закона.

Второй полицейский встал и достал наручники.

– Что это делается! Это из-за тебя, тварь! – взвизгнула женщина, испепеляя меня взглядом.

Арест – это хорошо, но куда больше меня волнует, где сейчас бедняжка. Я прекрасно представляю, что сейчас у нее на душе.

– Где Милена?

– Это у тебя лучше спросить!

– Вы ее нигде не спрятали?

– Надо было! Чтобы ты держалась подальше от нашей семьи! – Женщина бросилась на меня, но молодой полицейский вовремя ее перехватил.

– Можно я пойду? – Я встала, переступая с ноги на ногу.

Надеюсь, девочка пришла ко мне и ждет под дверью. Очень надеюсь!

Я взяла телефон и набрала ей. Абонент недоступен.

Дурной знак, очень дурной.

– Вы нам нужны…

– Милена… – начала я, и старший, заламывая руки Валерию, вдруг сказал:

– Идите. Мы вызовем вас в отделение для дачи показаний. Оставьте номер телефона, мы скоро присоединимся к поискам девочки с вашими данными.

Я благодарно посмотрела на мужчину и вышла из кабинета.

Привалившись спиной к стене, на моем пути стоял Ваня собственной персоной.

– Помощь коллеги нужна?

– Нужна. – Не было времени выяснять, как он здесь оказался. Но что-то мне подсказывало, что не зря я вижу здесь его, а не Лизу.

Не думала, что гуру любви окажется на пороге моего дома уже во вторую нашу встречу.

– Уютный жилой комплекс, – заметил Ваня, когда мы прошли проходную автоматическую зону. – Милену сюда пропустили бы?

– Да, я дала ей гостевой пароль, поэтому нам лучше сразу подняться наверх, – ответила и решила не упустить шанса узнать о мужчине больше. – А вы разве не в подобном живете? Думаю, доход у первого места личностных коучей неплохой.

– Я? Вы будете смеяться, узнав, где я живу, – поморщился Ваня.

– Неужели с мамой? – в ужасе – полупритворном, полунастоящем – я застыла.

– Долго с ней жил. Мое отделение далось ей нервным срывом, тонной слез, и теперь мы на связи три раза в день.

– Токсик? – не поверила я. – У тебя? Ни за что бы не сказала.

– Сама знаешь, что люди без особых проблем не приходят к изучению психологии. – Ваня нажал на кнопку вызова лифта.

– И где ты теперь? – Я посмотрела на цифровую панель. Лифт на седьмом, мой этаж…

Я уже не могла стоять на месте – застучала мыском лодочки.

– Снимаю скромную студию в спальном районе, – удивил Ваня.

– Копишь на что-то глобальное? – Я следила за мигающими цифрами: шесть, пять, четыре, три…

– Копилка из меня так еще… с дырочкой, – усмехнулся мужчина и внезапно положил мне руку на плечо.

Я отскочила, будто меня обожгло огнем. Слишком неожиданно. Слишком близко. Слишком-слишком.

– Прости, я забыл. Не хотел нарушать твое личное пространство, – поднял руку вверх Ваня. – Хочешь, я поеду на другом лифте?

За беспокойством о Милене я забыла о своих страхах, и лишь внезапное прикосновение напомнило мне о них. Справлюсь я сейчас? А что, если девочку надо будет ловить? Ведь в настолько нервном состоянии мы можем застать Милену в критической ситуации.

Я помню, как сама стояла на краю отчаяния и на меня взирала пропасть будущего.

– Нет, едем вместе, – выбрала я.

Двери лифта открылись.

– Постарайся собраться в лифте, отвлечься, потому что, если девочка наверху, ты нужна ей спокойная и рассудительная. Безмятежно верящая в хорошее и с голыми фактами наготове. Сможешь или возьмем тайм-аут?

– Смогу, – сказала, чувствуя внутри невероятное напряжение.

И пусть я была далека от описанного Ваней желаемого состояния, я знала, что соберусь, потому что я сейчас сильнее. И я единственная, кто действительно может помочь Милене.

Двери лифта открылись, и я выбежала в коридор.

– Пусто. – Ваня старался не отставать, размашисто шагая.