Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слушал тигра рассеянно, потому что увидел, что на полу возле самой моей ноги стоит прислонённый к шкафу топор.
– Скажете? – с надеждой в голосе спросил тигр.
– Нет, – ответил я.
– Эх… Ну почему Вам Кого выбрал именно вас?
Он вздохнул и опустил взгляд в пол, предоставляя мне шанс, который я не мог упустить.
Молниеносно схватив топор, я замахнулся и резко обрушил его на затылок тигра. Череп, покрытый полосками разноцветной шерсти, звонко хрустнул, и брызнула кровь. Тигр издал короткий всхлипывающий звук, его тело покачнулось и шлёпнулось на пол, словно набитая костями шкура. Серая густая жидкость вытекла из раны на голове и слилась с узорами ковра.
Я выпустил из рук топор, отвернулся и, покачиваясь, пошёл в ванную.
Снял рубашку, покрывшуюся спереди красными мелкими точками. Открыл кран. Кровь с моих рук стекала в сливное отверстие вместе с тёплой водой. Я посмотрел в зеркало. Несколько капелек крови остались на лбу и щеке. Я вытер их, и теперь вроде бы ничто не напоминало о происшедшем. Кроме того факта, что в моей комнате лежал окровавленный топор и труп тигра.
Стоп. Я замер и нахмурился. Откуда в моей комнате взялся топор? Ну, вроде бы был у отца топор, зарытый глубоко в кладовке, но ведь я его сто лет не видел…
Я сбрызнул лицо холодной водой и уставился на своё отражение. Нашёл тоже чему удивляться – топору. Тигры тоже обычно не говорят. И слова «естрементеракориндо» в русском языке не существует.
Я опустил взгляд на бак с грязным бельём. Сверху лежала моя рубашка. Я взял её в руки, развернул. На ней не было видно никаких следов крови.
– Так я и думал, – сказал я вслух. – Я схожу с ума.
Я осторожно двинулся в сторону комнаты. Если бы там снова оказался тигр, я бы не выдержал и, наверно, бросился бежать, куда глаза глядят, пока меня не остановят и не отвезут на белой машине с красным крестом в психиатрическое отделение…
Ковёр был девственно чист. Никакого намёка на труп тигра. Даже запаха рыбы я больше не чувствовал. Я сел на диван и задумался о том, что же мне теперь делать. На стене тикали часы. Большая стрелка на двенадцати часах, маленькая на шести. Правда, не такая уж она и маленькая. У неё был точно такой же размер, как и у большой. Никогда не замечал, что на моих часах две большие стрелки.
Я бросил взгляд на электронные часы на руке. Они показывали «27:61». Это не вызвало у меня удивления, скорее досаду.
Я вздрогнул от звонка в дверь. Пошёл открывать. Замок заело, я провозился с минуту. Открыв дверь, я увидел невысокого молодого парня с животиком, одетого в просторную серую футболку и странного покроя черные брюки. Лицо выглядело добродушным, но было мне абсолютно не знакомо.
– Вам кого? – спросил я и осёкся, вспомнив, что эти слова сегодня уже слышал.
– За что же вы его так? – произнёс парень.
– Кого?
– Да братца-то моего дурного, Конотопа. А если б я вам топором по башке? Нехорошо, честное слово…
Я секунду смотрел на его широкую улыбку. Потом резко захлопнул дверь, чувствуя, как меня охватывает ужас.
– Это никогда не кончится, – прошептал я.
Из-за двери послышался грохот, словно по лестнице скатывался набитый камнями мешок. Я постарался успокоиться и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Заглянул в комнату родителей, убедившись, что там никто не прячется. Пошёл снова к себе. Потоптался возле шкафа, глядя на ряды книг. Уставился на сорок седьмой том Хайнлайна, смутно припоминая, что пару дней назад их было всего двадцать пять.
Сел на диван, взял в руку телефон и набрал номер Тамары.
– Да, – ответила она. Голос был недовольным и сонным.
– Привет.
– О Боже… Ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Нет, – честно ответил я. – У меня все часы взбесились. А что, сейчас ночь?
– Вообще-то да, – ответила она.
– Прости…
Я покосился в окно. С улицы лилось яркое летнее солнце.
– Ну, чего ты хотел?
– Слушай… Я не знаю, что мне делать… Я схожу с ума.
Она некоторое время помолчала.
– Из-за меня, что ли?
– Не знаю… Нет… Со мной происходит что-то странное… Сегодня я говорил с тигром…
– Ну и что? Я вот с деревьями иногда разговариваю. Это нормально.
– Нет, ты не понимаешь. Он был тут, у меня дома. Он говорил со мной… И деньги прыгали по столу. Сами собой. И ещё я видел человека без мозгов…
– Ну, это-то не редкость… – отозвалась Тамара. – Извини. Честно говоря, я спросонья мало что понимаю. Но вообще сходи к психоаналитику, – кажется, она зевнула.
– А чем он мне поможет?
– Ну, не знаю. Хуже-то не будет…
– Ну да… Куда уж хуже… – вздохнул я.
– Я знаю одного, – вспомнила Тамара. – Неверов фамилия. Хороший дядечка такой, бородатый, интеллигентный. Сходи, поболтай с ним.
– А это где? И сколько стоит?
Она продиктовала адрес.
– Недорого совсем. Не волнуйся, он тебя не укусит…
Я услышал звук громкого чиха. Или мне опять почудилось?
– Будь здоров, – сказала Тамара.
– Спасибо. Хотя вообще-то я не чихал. А ты тоже это слышала?
– Ага. Ну ладно. Я спать очень хочу. Сходи обязательно. Давай.
– Пока. Спокойной ночи.
Она повесила трубку. Я тоже. У меня появилась надежда. В конце концов, есть же всякие методы. Гипноз там, аутотренинг… Я встал и пошёл на кухню, чтобы ещё чего-нибудь поесть. Всё-таки Тамара, несмотря на всю свою неприступность, была хорошим человеком.
Настроение у меня стало намного лучше.
Глава 2. Как утонул Конотоп
Не зря народная мудрость говорит, что утро вечера мудренее. Наутро я чувствовал себя свежим, отдохнувшим и уверенным в себе. Всё казалось до смешного просто. Я пойду к психоаналитику. Если я болен, он поможет мне вылечиться. Если не болен, то не поможет. Я на секунду задумался о том, как назвать такой подход – диалектикой или метафизикой, но, в конце концов, решил, что это неважно, лишь бы он работал.
С другой стороны, если каждое последующее утро мудренее предыдущего вечера, то вечер должен быть тупее утра, иначе мудрёность будет постоянно расти и превысит предельно допустимую для конкретного человека. Хотя, кто знает – может быть, именно поэтому жизнь ограничена во времени?
Возле метро меня попыталась остановить кореянка
