Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А может быть, я сам стал новым, не таким, как вчера? Я осторожно поднялся с кровати. Прислушался к себе. Внутри бежала кровь, билось сердце, урчал желудок. Всё, как и обычно. Подойдя к окну, я увидел, что по-прежнему нахожусь на пятом этаже своего дома. Впереди за деревьями виднелось мрачноватое здание школы-интерната, за ним – Сетунь, а дальше – университет. Над шпилем МГУ медленно плыл флаер. Солнечный свет заливал всю улицу, просачиваясь сквозь листву, и ложился на асфальт пёстрым узором, а под окном сонно ходили люди.
Я зевнул, почесал затылок, потом решил, что размышлять тут не о чем, и сделал короткую, но энергичную зарядку. Проследовал в ванную, взглянул на себя в зеркало. Я бы не удивился, если бы увидел там нечто необычное, но, конечно же, в очередной раз это оказалось моё собственное отражение. Слегка припухшее ото сна лицо, взлохмаченные волосы… Я напрягся и пригляделся к лицу человека в зеркале, улавливая в себе смутное беспокойство, но так и не понимая причины. Может быть, кожа стала свежее и чище? Может быть, взгляд немного увереннее? Может быть, я просто выспался лучше, чем обычно? Ладно, проехали…
Почистив зубы и умывшись, я пришёл на кухню и принялся шарить в холодильнике, довольно скоро обнаружив, что у меня не осталось абсолютно ничего съедобного. Полная опись содержимого холодильника сводилась к пустой банке из-под огурцов, сгнившей картофелине и заплесневелой горбушке хлеба.
– Так жить нельзя, – произнёс я и быстро собрался в магазин, взяв из книги в комнате тысячную купюру.
Стены подъезда, всё так же покрытые надписями, сегодня выглядели чуть более шершавыми и не такими влажными, как прежде, и это тоже показалось мне необычным. А в почтовом ящике опять угадывался белый конверт.
Это меня насторожило уже окончательно. Не могли родители писать мне письма два раза в неделю. Нахмурившись, я открыл ящик, взглянул на конверт и понял, что это не от родителей. На нём вообще не было обратного адреса.
Собственно, и адрес получателя, то есть мой, был обозначен весьма условно – «Планета Земля, Ясонию», так что совершенно непонятным становилось, как письмо вообще добралось до моего ящика, учитывая качество работы нашей почты. Повертев конверт, однако, я не нашёл и традиционного почтового штемпеля, только маленький красный в углу, где мелким шрифтом по кругу было написано «П/О Эгозона-1».
Поразмыслив, я дал этому два возможных объяснения: либо надо мной пытались подшутить, либо в конверте лежали споры сибирской язвы. Подняв конверт над глазами и посмотрев на просвет, я увидел только исписанную сложенную пополам бумажку, так что решил рискнуть здоровьем и вскрыть письмо.
Шутки бывают разные. Помнится, мне рассказывали, как один парень в общаге никак не мог понять, что случилось с его электрической плиткой. Вставляет в розетку – свет вырубается, все вокруг орут, надо бежать в конец коридора и щелкать пробками. Он несколько раз перебрал плитку по винтикам, но не нашёл никакого замыкания. Опять вставляет в розетку – снова крики на весь этаж. Потом догадался разобрать вилку и увидел, что её ножки обмотаны толстой медной проволокой. Чуть соседа по комнате не убил за такую шутку.
Достав листочек из конверта, я понял, что если это и была шутка, то довольно специфическая. На бумажке ужасно корявым почерком было написано: «Каранзима ременди трапсканци убывлато городису крах мнеторвалы…» и в таком же духе две страницы. Единственное слово, имеющее смысл – «крах» – повторялось в письме раз семнадцать, а заканчивалось послание подписью «К.Рах» и длинным заковыристым росчерком.
Я погадал с минуту, кто бы мог подбросить мне подобное письмо. Друзей у меня не было. Одногруппников я вряд ли интересовал настолько, чтобы они специально сочинили этот бред, приехали ко мне и положили конверт в почтовый ящик. Кто-то из соседских детей? Возможно, хотя это тоже плохо укладывалось в голове. Я махнул на всё рукой и продолжил путь, прихватив дурацкое письмо с собой.
Огибая угол дома, я всё ещё думал, что иду в магазин. Но на улице моё сознание вдруг посетила странная уверенность, что мне туда не нужно. Ни к чему это. Ничего там, в магазине, не было хорошего. С чего я взял, что должен туда идти?
Я топтался на месте напротив автобусной остановки с табличкой «Интернат» и пытался собраться с мыслями. Наконец я понял. Моя цель – старый белый дом за забором. Определённо. Стопудово. Непременно. Я направил шаги туда – сначала неуверенно, потом чуть быстрей. Решётка забора приближалась. Я подумал, что меня всё равно не пустит охрана, однако беспрепятственно минул калитку и начал спускаться по длинной дорожке вниз. Охранника то ли не было, то ли он не обратил на меня внимания.
Интернат полз навстречу. Я впервые находился так близко, хотя и прожил по соседству больше двадцати лет. В нём было четыре этажа. Высокие узкие окна. Рамы старые, деревянные, перекрашенные много раз. Здание состояло из нескольких корпусов – кажется, трёх – соединённых переходами. Угол одного из них, главного, я сейчас обходил, приближаясь к ступеням крыльца. Я уже видел впереди коричневатую двустворчатую дверь, к которой меня буквально тянуло…
Я медлил, предчувствуя нехорошее, и никак не решался подойти к двери, как вдруг она распахнулась сама, и из здания стремительным прыжком вырвался – ну кто бы мог подумать! – огромный тигр. Я ойкнул от неожиданности и шарахнулся в сторону. Тигр же, гигантский, мощный, грациозный – хотя тогда мне такие эпитеты бы и в голову не пришли – остановился в каких-то нескольких метрах от меня, так что я мог видеть, как шевелится на ветру его полосатый длинный мех, как вздуваются его ноздри, как морда поворачивается в мою сторону…
Моё сердце готово было выпрыгнуть наружу. Я не мог решить, то ли бежать, то ли наоборот, стоять неподвижно. Я чувствовал, как по лицу заструился ручеёк пота. Мне вдруг показалось, что всё это не совсем реально, и тигр – не настоящий, а просто очередная компьютерная графика… Он смотрел на меня пару секунд своими щелевидными зрачками, затем усмехнулся и засеменил мимо меня к калитке. Я
