— Вы имеете в виду побережье Чёрного моря? — спросила с интересом Алисия Эванс.

— Не только. В ЮФО много крупных городов, и есть ещё так называемые территории low-strata — большие станицы и сёла, которые также обладают хорошей покупательской способностью.

Господин Стейнберг изумлённо покачал головой:

— Такая юная хорошенькая головка и с мозгами! Редкое сочетание!

— Джек — требовательный босс, наверняка мисс Александра готовила ему об этом отчёты, — ровно заметила Меделин. — Вы разве не знаете, она — секретарь господина Рэндалла?

— Больше нет, — коротко сказал Джек, потемнев лицом.

Рупперт Кроннен-Стоу хитро сверкнул глазами:

— Та самая?

— Да-да, — ухмыльнулась Меделин.

Я почувствовала, как кровь приливает к моим щекам. Официант поставил передо мной стейк из семги, украшенный завитком из сливок и парочкой листиков. С таким же успехом это мог быть посыпанный специями сапог — вряд ли я съем ещё кусочек…

— Сандра — не только была преданным ассистентом, — хрипло вставил Джек, — она обладает чутьём, умом и всеми задатками руководителя, несмотря на довольно юный возраст. И я бы сказал, что она незаменима. Благо, теперь она будет со мной не только в России, — и посмотрел на меня с любовью. Его рука коснулась моей, холодной, лежащей на колене. — Всегда.

— Скоропалительные решения так присущи молодости, — сказала Меделин.

Джек внутренне вскипел, но сдержался.

Кинуть ей в лоб этой сёмгой, что ли?

Я улыбнулась радужно:

— Да, молодость — прекрасное качество. Жаль, что не вечное, — и посмотрела на неё.

Изящная рука королевы стиснула ножичек. Пожалуй, не стоит оставаться с ней наедине… Заметив, что Джек так и не расслабился, я добавила, всё так же радужно глядя Меделин в глаза:

— Замечательно, когда красота не тает с годами!

Увы, холодное сердце королевы тоже не растаяло. А вот миссис Стейнберг сказала:

— Какое вы милое существо, дорогая Сандра! Позвольте я буду вас так называть?

— Это честь для меня, миссис Стейнберг!

— У вас совершенно очаровательный акцент, едва уловимый, но такой…

— …вкусный, — добавила Алисия Эванс.

И я почувствовала, что они на моей стороне. На рояль упал луч прожектора — там застыла балерина в расшитом блёстками белом платьице. И все замолчали, глядя на девушку, изящно изгибающуюся под нежные трели фортепиано. Вступил невидимый оркестр, а в моей голове вдруг скользнула мысль, что я могла бы быть на её месте. Глупо! Лучше рядом с Джеком.

Танцор в чёрных брюках на подтяжках, белой рубахе и в маске на пол-лица подхватил балерину с рояля и закружил под музыку, словно нежную птицу. Это было невероятно!

Джек коснулся моего плеча, шепнул:

— Я выйду на секунду.

Я кивнула, продолжая смотреть на романтический танец. Было самую капельку завидно. Хотелось танцевать, а не отвечать на колкости. Но все роли расписаны. Моя — здесь…

Восторженные аплодисменты проводили танцоров в темноту, когда композиция завершилась. Но это было не всё. Пианист ударил по клавишам — танго. Я вновь поймала на себе взгляд Меделин. Без Джека рядом он царапал жёстче.

Тот же танцор в маске вышел на середину помоста. Гибкий и резкий, как тореадор. Почему один? — удивилась я и тут же прикусила язык. Танцор направился к столам, точнее… ко мне, сидящей не первой к проходу, но довольно близко. Отрывистые аккорды рояля подхватил аккордеон, и оркестр. Танцор остановился передо мной и протянул руку. Меделин встала и сказала в микрофон:

— Поприветствуем нашу гостью из России — Александру Лозанину!

Мурашки пробежали по моей спине. Все взгляды устремились на меня. Растерянность длилась четверть такта, а затем я подала руку мужчине в маске. И встала.

Танго? Значит, танго!

Не по себе было ощущать кожей ладонь чужого мужчины, в которую легли мои пальцы. Но я тут же расправила плечи. Все смотрят!

«Ничего не говори! Ничего не думай! Ты должна почувствовать ритм и партнёра!» — громко в памяти прозвучали слова Аллы Игнатьевны из балетной школы. Локоть на уровне плеча партнёра, ладонь выпрямлена и напряжена. Вторая рука в руке танцора. По позвоночнику ось, будто натянутая струна, а в бёдрах — свобода.

Люди за столом начали хлопать в такт.

Танцор повёл. Я поддалась. Я — на сцене! Аккордеону вторила скрипка.

Классика Аргентины: шаг вперёд и накрест, первый променадный поворот, прогиб. Каблук, подушечка, снова каблук — чёткие точки аккордов, плечом вперёд. Резкий поворот головой, словно пунктир подбородком. Медленное проседание с вытянутой ногой.

Кажется, танцор удивлён. В прорезях маски — интрига. Но я не позволю себе ничего лишнего, хоть танец и требует. Танцор выбросил вперёд руку, раскрутив меня на внешний поворот. Внезапно другая мужская рука, гораздо крупнее и твёрже перехватила мою свободную ладонь. Я обернулась — Джек!

Он сбросил пиджак, оставшись лишь в рубашке. Танцор выпустил мою ладонь. И с головокружительным поворотом я оказалась вплотную к Джеку. Глаза моего корсара сверкали. И он повёл, как профессионал, по узкому помосту прямо в центр. Шепнул:

— Не бойся!

И я больше не стала сдерживаться. В ритме танго мой любимый мужчина заставлял меня отступать назад и падать на прогиб. А затем закружил так, что мои ноги не касались пола — полетели над ним: правая полусогнутая, левая выпрямлена. Хлопки зрителей заглушали оркестр. В глазах корсара — огонь. В моём теле — гибкость и сопротивление.

Танго — это плохо сдерживаемая страсть. И мне отчаянно захотелось Джека прямо сейчас и здесь. Потому что тут мы были на месте — в чётком рисунке танца, а не за столиком с надетой улыбкой на лицах. Мы — южане, вынужденные притворяться приличными. Мы!

Горячие ладони Джека на моей талии говорили: «Мы!» И глаза, и лицо, и запах. Мы — это мы! Хоть в светском обществе, хоть в спальне! Мы!

Джек снова закрутил меня и в танце посадил на своё бедро. Музыка оборвалась. Из-за столов полетели овации и крики «браво». Мы с Джеком тяжело дышали. И улыбались.

Джек попросил микрофон и, обняв меня за талию, сказал:

— Спасибо! Спасибо за аплодисменты! Я, Джек Рэндалл, безмерно горд и счастлив представить вам мою будущую жену Александру! — и поцеловал меня в губы.

А Меделин… К чёрту Меделин!

Танго! Боже, теперь я буду любить танго всю жизнь! А ведь раньше этот танец был самым нелюбимым из всей программы бальных танцев! Да и получался не очень… Но здесь оно внезапно сделало меня звездой, поставив акцент: каблук, подушечка, каблук и бац! Мы с Джеком всем интересны! Но нам это было уже не важно. Под овации и поздравления мы сели за стол и посмотрели друг на друга, не замечая остальных.