– Никита, – хлоп, бретелька свалилась. – Что у тебя за проблема? – рука пошла под халат. – Вроде ты у меня один из лучших, идешь на твердую пятерку, – бретелька на месте.

Никита собирался сказать многое, вплоть до нахального – «дайте я сам поправлю эту бретельку». А еще лучше «не надо ее поправлять, дайте я лучше спущу вторую». И после этого он увидит ее грудь, и подставит ладони под их тяжесть… А она…

Но он заробел, не смог. Он стоял, смотрел на нее. И молчал. И не мог вымолвить ни слова.

– Никит! Ты в порядке? – она повела плечом, пытаясь удержать бретельку. Но безуспешно.

– Что случилось, Никита? – бретелька на месте.

Она подошла к нему близко, от ее халата пахло реактивами. Она положила ему руки на плечи – он был выше ее на голову.

– Никит. Ты хотел мне что-то сказать?

Он кивнул.

– Но передумал?

Кивок.

– А потом когда-нибудь скажешь?

Кивок.

– Обещаешь?

– Да. Обещаю.

– Ну, иди тогда.

Он был уже у двери, когда она спросила:

– Но это ничего срочного? Это может подождать?

– Может.

Очевидно, она решила, что мальчик влюбился в нее, и кому-то сболтнула. А возможно, кто-то заглянул в класс, когда они стояли рядом и ее руки лежали на его плечах. По школе поползли слухи. На каждом уроке химии он следил, как она поправляла бретельки, и не сводил с нее глаз. Она с многозначительной улыбкой вызывала его к доске. Обращалась к нему, спрашивала с места, хвалила его и прочила ему карьеру в химической науке. Скоро все только и говорили о том, что у химички роман со старшеклассником. Никита об этом не знал, потому что с ним никто про это не говорил, а романа-то никакого и не было. Где-то с конца апреля она перестала появляться в школе. На вопросы учеников завуч отвечала, что учительница отсутствует по семейным обстоятельствам.

Он решил, что на выпускном вечере он с ней объяснится и может быть тогда… Он ждал этого выпускного, и фантазировал, как он будет ее целовать, и как он расстегнет ее платье или блузку или что там будет на ней надето… И спустит, наконец, с ее плеч эти черные бретельки… И овладеет ею где-то в пустом классе. А лучше, в саду, в аллее. И она будет обнимать его за плечи и говорить «не останавливайся, прошу тебя».

На выпускном вечере ее не было. Были все учителя, кроме химички. Потом выяснилось, что ее муж приходил к директрисе, о чем-то с ней скандалил, после чего химичка уволилась и куда-то уехала.

Никита переживал, страдал. Для него это было первым ударом, первой любовной потерей. После этого он утратил интерес к девочкам своего возраста. Его стали привлекать женщины постарше.

Интерес к химии тоже угас. Ему было все равно, куда поступать Он подал документы в институт иностранных языков и прошел без особых трудностей. Учился ровно, но без лишнего рвения.

Однажды он увидел в троллейбусе женщину лет тридцати пяти. Она была в свободном трикотажном балахоне. Черный низ балахона кверху плавно светлел и переходил в серый, а самый верх и рукава были белого цвета. И сквозь белые рукава и белый верх просвечивали черные бретельки бюстгальтера.

Никита вышел за женщиной и следовал за ней, не отставая. Наконец она обернулась.

– Молодой человек, что вам надо? Почему вы меня преследуете?

– Я не преследую. Я просто иду за вами.

– Это и называется преследовать.

– Меня зовут Никита. Я могу показать свои документы.

– Это не имеет никакого значения. Мне не нужны ваши документы. Я прошу отстать от меня. Не идите за мной.

– Я не могу.

– Что значит «не могу»? Вы что, маньяк?

– Да нет, какой маньяк. Просто, я вас увидел в троллейбусе и понял, что должен с вами познакомиться.

– Какая глупость!

– Почему глупость? Вы мне очень понравились.

– Молодой человек, вы мне в сыновья годитесь!

– Возраст не имеет значения.

– Найдите себе девушку помоложе.

– Вы молодая и очень красивая!

– Хорошо. Я красивая. Что дальше?

– Назначьте мне свидание.

– Вы все-таки немного не в себе. Я замужем. И я не встречаюсь с незнакомыми мальчиками.

– Но если мы познакомимся, то я уже не буду незнакомым. Скажите мне ваше имя.

– Не хочу!

– Но я же не прошу вас сказать мне адрес и даже фамилию. Вы можете назвать любое имя, и я даже не узнаю, ваше ли это имя на самом деле.

– Хорошо. Анна.

– Анна! Я теперь буду думать о красивой женщине по имени Анна. Я буду вспоминать о вас и придумывать разные красивые любовные истории.

– Послушайте, Никита, если вы действительно Никита…

– Я действительно Никита. Вот мой студенческий билет. У меня и паспорт есть. Хотите?

– Да нет же. Мне надо идти, понимаете. Меня ждут. И мне будет очень неприятно, если тот человек, который меня ждет, увидит меня с вами. Вы же не хотите мне неприятности, правда?

– Да, не хочу. Но я уверен, что тот человек не так к вам относится, как я мог бы. Ведь у него не захватывает дыхание, когда он на вас смотрит. И он не пошел бы за вами, выйдя из троллейбуса, чтобы не потерять вас. Я ехал по своим делам, но когда увидел вас, то все бросил. Анна, назначьте мне свидание.

– Никита, но это смешно.

– Почему? Что здесь смешного? Все женщины мечтают о том, чтобы их боготворили. Чтобы нашелся человек, который восхищался бы ими и готов был на все ради них. Но когда такой человек находится, то женщина не верит ему и отказывается с ним встретиться. Чего вы боитесь, Анна? Ведь вы можете и не приходить. Или придти и издали смотреть, как я вас жду. Вам нечего бояться. И вы ничем не рискуете. Я-то приду обязательно, и буду вас ждать. Назначьте мне встречу. Когда хотите.

– Хорошо. Через неделю в три часа дня.

– Где?

– Ну… скажем, на выходе у метро Новослободская. А теперь, мы с вами расстанемся, и вы за мной не пойдете.

Она пришла на свидание. Они ходили по улицам, потом сидели в каком-то сквере, разговаривали. Потом зашли в кафе и ели мороженое. Потом расстались, но договорились встретиться снова. На десятой встрече исполнились все Никитины мечты и фантазии – прошлые и настоящие. Через два месяца бурных встреч он немного устал от нее, а она стала устраивать ему сцены ревности. Когда ее ревность стала зашкаливать, он понял, что эти отношения себя исчерпали – романтика кончилась, а к бытовому сожительству он был не готов. Он расстался с ней без сожаления, хотя понимал, что ей тяжелее, чем ему, и даже вполне искренне ей сочувствовал. Но для себя решил бесповоротно – все, это конец. У него сохранились великолепные воспоминания об их свиданиях, опыт, приобретенный в общении с Анной, оказался чрезвычайно ценным. Никита стал чувствовать себя уверенно. Ему теперь было известно, что он может понравиться настоящей – то есть взрослой – женщине. Часто Никита ловил на себе заинтересованные женские взгляды. Он сам иногда смотрел на девушек и пытался представить, как повела бы себя та или другая в кафе, на улице или в постели. Это была занятная игра. Кроме того он обязательно бросал взгляд на грудь потенциальной избранницы. Хотя эта часть женского тела утратила свою абсолютную власть над ним, но она оставалась первым неписаным условием Никитиного отбора. Несколько раз он сам заговаривал с женщинами на улице, и каждый раз они достаточно быстро соглашались в ним встречаться. Он сделал еще один ценный вывод – разным женщинам можно было говорить одно и то же. Каждой из них Никита сказал примерно тот же текст, что и при первой встрече с Анной. Результат тоже был похожий. Никита решил для себя, что не будет разбрасываться. Ему хотелось встретить женщину, которая поведет себя иначе и заставит его потрудиться и пострадать, прежде, чем он добьется своей цели. К тому времени, как Никита обратил внимание на Галю в институте и подружился с ней, уже прошло почти полгода, как он расстался с Анной. И у него за спиной было шесть или семь типовых краткосрочных любовных историй.