Вообще-то Грета и сама замечала, что молодой человек иногда смотрит на нее восхищенными глазами. Но она отдавала себе отчет, что это восхищение относится к ней постольку, поскольку она является частью того мира, куда он, по-видимому, мечтал попасть, а может быть – даже и не мечтал, но попал, благодаря ей. Никите было явно интересно и лестно знакомство с людьми, имевшими магически звучащие знаки отличия от остальных – например, «главный редактор такого-то журнала», «режиссер такого-то фильма», «автор учебника по художественной композиции» и так далее. Возможно, знакомство с ними подпитывало его молодое честолюбие. А возможно и то, что крупный план позволял ему обнаружить у знаменитости черты, свойственные простым смертным, и это придавало ему уверенности и в своих собственных силах.

* * *

– Привет, подруга!

– Генрих!

Поцелуй дружеский и весьма пылкий. Он – потому что Грета хорошо выглядела, и раз она здесь – значит на плаву, в деле.

Она – потому что рада возможности продемонстрировать, что она еще на плаву.

– Шикарно выглядишь!

Благодарный молодой смех.

– Как тебе новый шедевр века? Видела?

– Нет еще. Как раз идем.

– Ну-ну, – с усмешкой. – Посмотрите, посмотрите. – Взгляд на молодого человека – зорко, но без интереса – раз он с ней – то значит свой. Будущий конкурент. Пусть пока что радуется, что стоял рядом с мэтром.

* * *

– Это знаешь кто? Это Генрих Коробов, член академии художеств.

* * *

– Грета!

– Мартина!

– Как ты? Что-то тебя давно не видно, я даже спрашивала – где Грета, никто не знает?

– Да я тоже думала – куда ты делась?

– Я уж испугалась…не ушла ли ты из редакции.

– А я удивлялась – после выставки – тишина.

– Значит, мы просто не совпадали!

– Да. По фазе.

Дружный женский смех.

– Ну ладно, – быстрый оценивающий взгляд на Никиту. – Надо будет как-нибудь…

– Да, да обязательно!

Многозначительно, с нажимом:

– Нам есть о чем поговорить!

– Вот именно! Ну, пока, дорогая!

– Увидимся!

* * *

– Это Мартина Федорова, жена владельца галереи «Два в кубе», зимой устраивала выставку своих инсталляций.

* * *

– А я все думаю – почему эта великолепная женщина меня игногигует?

Целует руку.

– Виктор Самуэлевич, как я рада вас видеть!

Самодовольный смешок.

– Как вы, догогая?

– Да по-всякому.

– А что такое? – на лице фальшивая озабоченность, рождающая секундную иллюзию на возможное участие в судьбе.

– Нет-нет, все нормально. – Грета уже давно не поддавалась на эти фантомы. – Просто хочется чего-то лучшего.

– Ну, моя догогая, кому не хочется…А этот юноша…

– Это мой племянник.

– То-то я смотгю — для сына он стаговат. У такой молодой особы не может быть такого взгослого сына.

Взрыв светского смеха Благодарно-веселый смех Греты. Самодовольный – Виктора Самуэлевича. Немного смущенный, скромный – пока еще – Никиты.

– А чем он интегесуется?

– Живописью. Он будущий знаменитый эксперт.

– А-а! значит, наш человек?

– Наш!

– Ну что ж, молодой человек, вы в хогоших гуках! желаю удачи!

* * *

– Ты его узнал? Нет? Это же критик Вольпин, у него колонка в журнале «Живопись и графика». Говорят, он всю жизнь учился не выговаривать «р». На самом деле, у него нормальная дикция.

– Грета Вольдемаровна, здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Вы мою статью редактировали…

– Да-да. Я помню.

– Очень приятно вас встретить.

– Спасибо. Взаимно.

– Я бы хотела в вашем журнале еще две своих статьи опубликовать. Поможете?

– Это не совсем ко мне…Это к главному…

– Ну скажите, мол, старый автор…Когда позвонить?

– Насколько я знаю, портфель переполнен. Вы уточните у секретаря…

– Я позвоню, скажу с Гретой Вольдемаровной разговаривала. Это ваш сын? А я вот своего никак не могу затащить на выставку.

– Может насильно и не надо тащить… Всего вам доброго.

* * *

Это какая-то авторша. Напрочь не помню ее имени.

* * *

– Грета! Приветствую!

– О, привет, Володь! Как ты?

– Нормально! Идем к о дн у! Да нет, шучу, шуч у! Твой? – кивок в сторону Никиты.

– Мой.

– Нормально! Ты не в курсе, кого выбрали – Истомина или Кесарьяна?

– Я не знаю.

– Не так отвечаешь. Надо сказать «а я знаю?» Помнишь, как в анекдоте – «Рабинович, а вы знаете, почему подушка моей жены пахнет вашим одеколоном? – А я знаю?»

– Володь, ну откуда ты берешь все эти анекдоты?

– А я знаю? Ну, ладно. Давай! Си ю!

– Бай-бай!

* * *

Это художник-график Владимир Крупин. Он книги оформляет.

* * *

– Гре-ета!

– Ло-ора!

– А я думаю – ты или не ты?

– Я! Неужели я так изменилась?

– Ты очень изменилась, но ты знаешь, к лучшему!

– Ну, Лорик, я тебя умоляю!

– Да правда, ты помолодела, прямо как двадцать лет назад! Гретка, ты очень хорошо выглядишь, красотка!

– Лорка, дорогая! Как я рада! Сколько же мы не виделись?

– Года четыре, я думаю.

– Неужели уже четыре года?

– А ты думала? Время летит! Какой у тебя сын красивый! А я сначала подумала, что у тебя такой молодой поклонник.

– Лорик, не смущай мальчика!

– Да их сейчас разве смутишь! Правда ведь? И потом, чего тут смущаться! У такой женщины, как твоя мама, вполне может быть…

– Лорик, как ты-то сама?

– А я уже бабка!

– Ну да?!

– Да! Уже два года три месяца. Сейчас, подожди. – роется в сумке. – Вот, смотри мы какие!

– Ой, какое солнышко! Зайчик! Глазки какие умненькие!

– Да, весь в меня! – смеется. – Настюха уже собирается выходить на работу, так что будем помогать – когда мы с Алешкой, когда те бабушка с дедушкой. Они хотят еще няню, но знаешь, так трудно сейчас найти хорошую няню… но пусть ищут. А то я на пенсию все-таки не хочу выходить. Еще хочу поработать. Ой, погоди, кто-то звонит. Алло!