Грета воспользовалась паузой:

– Ну, Лорик, счастливо тебе! Мы пойдем!

– Алло, сейчас. Не клади трубку, – прикрыла трубку рукой. – Гретка, счастливо, рада была повидаться. Пока-пока. Не пропадай! – Да, алло. Так что ты говоришь?

* * *

Грета отметила, что Никита ни разу не сделал попытку сказать что-то наподобие «нет, нет, я не сын. Я просто…» Очевидно, ему тоже было приятно казаться ее сыном. По крайней мере, не было неприятно. Правда однажды ей пришло в голову что никто из ее знакомых имеющих сыновей не ходил с ними ежедневно в музеи и не пил кофе в кафе. Ладно. Пусть думают что хотят. Я ведь ничего ужасного не делаю. Я просто вожу мальчика по музеям и просвещаю его – что здесь плохого?

Намеки на молодого поклонника… Это было лестно и немного возбуждало – как глоток шампанского. Против этого он тоже, между прочим, не возражал. Возможно, и ему это было забавно. Во всяком случае, он принял игру.

Да… из этого мальчика со временем получится настоящий мужчина. В нем есть это. Эх… Если бы он был постарше, иногда думала она, не позволяя себе другой, более беспощадной формулировки – если бы я была моложе… Ну что ж, какой-нибудь девчонке жутко повезет.

Однажды Грета увидела натюрморт: белый кувшин и тарелка с вишнями. Вишни были все словно только что с дерева, некоторые черенки с листочком. Пара вишен свесилась с тарелки на салфетку под кувшином, несколько ягод скатились с тарелки прямо на стол. Грета вспомнила, как они с Никитой ходили на выставку фаянса и фарфора. Она обратила его внимание на белый кувшин начала тридцатых годов.

– Смотри. Какой чудесный белый кувшин!

– Да, правда, замечательный!

Никите так понравился этот кувшин, что он долго вокруг него вертелся, все не мог отойти, снова возвращался, любовался.

– Этот кувшин вкусный. Теплый. Вот, казалось бы – он просто белый, но он будет хорош в любом сочетании – на темном окне, рядом с зеленой глиняной миской. С букетом любых цветов. И форма у него классическая. Именно таким должен быть настоящий кувшин.

Грета была в восторге от Никиты. Она очень жалела, что никто не слышит, как он это говорит, и она уже представляла, как будет рассказывать Симоне о его чувстве цвета, формы, понимании подтекста. Он мог бы стать не только искусствоведом, но и сам писать. Может надо попробовать его учить живописи?

– Ну пойдем, Никит. К сожалению, это не выставка-продажа, так что прощайся со своим любимым кувшином.

– Да. Если бы у меня был такой кувшин…

– То что?

– Я бы налил в него вишневый компот.

Грета рассмеялась.

– Какой ты смешной, Никитка!

– Я смешной?

– Ты замечательный! – в голосе Греты звучала нежность.

* * *

– Грета, сколько стоил этот натюрморт? – спросила Симона.

– Какая разница!

– Нет, ну все-таки?

– Тысячу.

– Грета!

– Ну хорошо! Несколько тысяч. Мне скинули пару сотен.

– Несколько тысяч! Зачем ты это делаешь, я не пойму?

– Симона, мальчик очень талантливый!

– Хм…

– Да-да, не усмехайся. Талантливый, непосредственный, искренний! Ты бы видела, как он радуется! А ведь никто им не занимается. Пройдет еще пара лет – и он может все это утратить, огрубеть, а я хочу, чтоб он раскрылся!

– Но тебе это зачем?

Грета помолчала и сказала с грустью:

– Я сама не знаю.

Никита громко захлопнул дверь, бросил на пол рюкзак.

– Я пришел.

Немного подождав, он снова сказал:

– Я дома.

Тишина.

– Я дома. Я пришел. Но меня никто не ждет. Никому я не нужен. – Последнюю фразу он произнес по-театральному манерно и сам рассмеялся.

– Ну что ж. Может, это не так уж плохо. Может, это и к лучшему.

Он вспомнил, как однажды сказал эти же слова в какой-то совершенно незначительной ситуации – кажется, выставка закрывалась в шесть, а не в восемь, и у них с Гретой было меньше часа на то, чтобы быстро пробежаться по залам.

– Ну что, Никит, у нас меньше часа. Успеем или придем в другой раз?

– Я думаю, успеем.

– Давай попробуем. Как же я перепутала время? Мне казалось, что она до восьми!

– Может, это не так уж плохо. Может, это и к лучшему.

Потом они зашли выпить кофе, и Грета вернулась к этой фразе.

– Скажи, откуда у тебя эта фраза? Ты ее где-то вычитал или у кого то слышал?

– Не помню. Просто я так время от времени говорю.

– Ты знаешь, эти слова несут в себе большую философскую мудрость. И очень многие вещи благодаря им могут быть преодолены гораздо легче, чем без них. Так что ты вполне можешь сойти за мудреца, если будешь уместно пользоваться ими.

– Но все-таки, мне кажется, не я их придумал.

Грета от души рассмеялась.

– Никита, ну какой же ты правдивый и наивный! Конечно, не ты их придумал. Этой мудрости многие тысячи лет чужого опыта. Есть такая поговорка «нет худа без добра». Слышал? Это практически то же самое. Но твоя фраза звучит более элегантно, более емко. Говорящий эту фразу выглядит выигрышно. Что ты так смотришь? Не понятно?

– Не очень.

– Поясняю. Поговорка – это готовая формула, которая не требует особого напряжения мысли. Если ты часто будешь использовать набор поговорок, цитат и прочего – заработаешь репутацию человека, говорящего штампами. А если ты, в той же самой ситуации скажешь что-то вроде этой своей фразы «Может, это и хорошо. Может, это к лучшему», то это будет как бы сиюминутным, свежим выводом в результате обдумывания, что само по себе производит благоприятное впечатление. А думающий мужчина – явление не столь частое, как кажется самим мужчинам. Теперь понятнее стало?

– Да, теперь понятнее. То есть, получается, что благодаря таким фразам можно изобразить думанье?

Грета громко рассмеялась, и, спохватившись, приглушила смех – на них обернулись.

– Изобразить думанье легко, милый мой мальчик, а притвориться умным невозможно! – она легонько похлопала его по руке. – А ты, Никит, большая умница! Я о-бо-жаю тебя! За это.

– Может, это не так уж плохо? Может, это к лучшему?

* * *

Никита вспомнил, как они смеялись в кафе. Что-то в ней есть такое… Она ведь ровесница его матери, может даже старше. Но по ней никогда не скажешь… она держится иначе. Даже когда она что-то объясняет или рассказывает, он не чувствует разницы в возрасте. Он вообще иногда забывает об этом … Она – женщина! В этом все дело. И ведет себя с ним… Иногда она как посмотрит, их глаза встретятся, и … Это длится меньше секунды, а он потом никак не может прийти в себя. А она – как ни в чем ни бывало. И он думает – что это было? И было ли? Она ведет себя с ним как с мужчиной. Это точно.