– Может, изъять роман из продажи? – предложил шеф.

– Да тираж уже разошелся! – рявкнул Левицкий. – Издательство за свой счет допечатку заказало! Какого лешего ты эти лепестки роз придумала?! – заорал нефтяник на жену. – По ним же тебя опознать могут! Кому-то в голову придет…

– В таком случае скорее подумают на Алену Родионову, – перебила я. – Бюст Ленина – более яркая и запоминающаяся деталь. И кастрация. То есть все ближе к роману Алены, а не Валерии. От Валерии – лепестки и нож в груди.

– Вовка, кто мог его кокнуть? – схватился за голову Левицкий.

– А я откуда знаю? – ответил вопросом на вопрос шеф. – По нефтяным делам точно не могли? Может, кто-то профессионала нанял, который все обставил таким своеобразным образом?

– Профессионал бы в другой квартире обставил, – высказал свое мнение Левицкий. – И не было у него проблем по работе. Нет, это кто-то из баб.

– Но Петр всегда был щедр с женщинами. Со всеми нормально расставался, никого не обижал.

– Одна вполне могла посчитать себя обиженной, – возразили мы с Валерией почти одновременно.

– И где искать эту бабу?! – снова схватился за голову Левицкий. – Кто может знать, с кем он встречался в последнее время?

Валерия объявила, что завтра позвонит знакомым в модельных агентствах – Петр же предпочитал вполне определенный типаж. Также нужно узнать в актерских кругах и в мире шоу-бизнеса. Тогда Левицкий заявил, что возьмет на себя кинош-ников, шефу остался шоу-бизнес. Как я поняла, они сами решили искать преступника. Во-первых, погиб их друг, во-вторых, следовало спасать Валерию, пока на нее не навесили убийство.

Но, по-моему, для начала следовало все-таки разобраться с тремя алкоголиками. Только я не знала, как их искать. Бабу Варю на завтра вызвали составлять фотороботы, но что они дадут? Может, что-то подскажут отпечатки пальцев – если они пригодны для опознания и если кто-то из тех трех мужиков побывал в местах не столь отдаленных. А если нет?

* * *

В судмедэкспертизе трупом Рыжикова занялись вне очереди. Не знаю уж, по указанию органов или друзья из нефтяных кругов подмазали кого следовало. Вскрытие показало поразительную вещь. Причиной смерти была остановка сердца, вызванная каким-то редким ядом, который обычными методами определить не смогли. Можно только сказать, что растительного происхождения. Не химия. К тому же следов яда уже осталось очень мало. Частично он уже то ли вышел из организма, то ли распался на составляющие. Да и экспертиза запоздала. Вот если бы труп попал на стол сразу… Удар по голове бюстом Ленина никак не мог быть смертельным – не туда, так сказать, били. Более того, патологоанатом считал, что он нанесен после смерти потерпевшего. Нож тоже втыкали после смерти. И часть организма отрезали также после смерти. Поэтому и крови так мало. То есть убийца пришел уже после того, как Рыжиков умер, и обставил сцену. Вероятно, он же забрал одежду.

– Зачем было забирать одежду? – спросила я у шефа, который рассказал мне о результатах экспертизы.

– Рвотные массы – это улика: по ним можно многое определить. Ведь в них обязательно содержится определенный процент яда. Ты же слышала: по тем остаткам яда в организме, которые нашли, скорее всего никогда не определят, какой использовался яд. Даже если мы оплатим все возможные исследования. А если бы остались рвотные массы, шанс на успешную экспертизу значительно увеличился бы. Жалко Петьку…

Также шеф сообщил, что из компьютера был удален жесткий диск, и к Интернету его никогда не подключали.

Шеф велел мне сопровождать его на похороны и держать там глаза и уши открытыми. Шеф на пару с Леонидом Левицким собиралась нанимать профессионалов, чтобы вели съемку и засняли всех, кто придет. Как выяснилось на месте, органы тоже вели съемку. Были и журналисты всех мастей. Ни Валерия, ни Алена не появились. Валерии «светиться» запретил муж. Почему отсутствовала Алена – не знаю. Возможно, по тем же причинам.

Дам было много – и помоложе, и постарше, то есть и действующие модели, певички и актрисочки, и уже сошедшие с подиума и подмостков. Как будто мы присутствовали на выездной сессии какого-нибудь агентства… Все рыдали. Я гадала, прыгнет кто-то в выкопанную могилу или не прыгнет. А может, они там драку устроят? В особенности, раз работает несколько камер – драки-то, как неоднократно показывала практика, сильно повышают рейтинг и соответственно гонорары. Вдова была в темных очках, ее поддерживал незнакомый мне мужчина. Создавалось впечатление отрешенности от действительности, Ирина словно была не здесь. К моему удивлению, покойника в лоб не целовала, на него не падала, только коснулась рукой лба, поддерживаемая все тем же мужчиной. Он быстро отвел ее в сторону, уступив место другим.

Шеф сказал, что у Петра остались сын и дочь от Ирины и вроде бы имелся еще один незаконнорожденный ребенок, но шеф про него ничего сказать не мог. Общему сыну с Ириной было семнадцать лет, юноша учится в Англии, поэтому, возможно, не успел или просто не смог прилететь в Петербург на похороны отца. Дочери – двенадцать. Взяла бы я двенадцатилетнего ребенка на похороны отца (хотя моему четырнадцать)? Не знаю. Может, девочка впечатлительная. А может, Ирина догадывалась, что соберется целый отряд бывших папиных возлюбленных. Кто знает, что они устроят…

Я не рыдала, хотя мне, конечно, было жаль Петра, талантливого писателя. Осматривая собравшихся на прощание, я в какой-то момент просто застыла столбом. Потому что узнала в толпе своего бывшего мужа. Только он был чисто выбрит и коротко подстрижен. Честно скажу: Ванька – последний человек, которого я ожидала увидеть на похоронах нефтяного короля.

Мы с ним вместе учились в университете на филологическом факультете. Парней у нас было мало, но и спрос на них тоже был небольшой. В советские времена на филфаке часто искали жен обеспеченные мужчины и их сыновья, планировавшие дипломатическую или офицерскую карьеру. Статус супруги офицера в советские времена считался очень неплохим и почетным, и многие девочки к этому стремились. Тем более что после русского отделения филфака вполне можно было работать в школе, а уж школы имелись во всех местах, куда отправляли молодых офицеров.

Но у меня начался роман с поэтом Ванькой. Я была романтически настроенной девушкой, жаждала любви, прогулок под луной и поэзии. С ним стихи мне были обеспечены, и в большом количестве. Ванька на самом деле писал тогда хорошие стихи о любви. Теперь, правда, перешел на похабно-эротические частушки, которые наш общий сын обнаружил в Интернете. Мы с ребенком убедились, что их кропает наш папа-поэт, поскольку он обычно рядом размещает фотографию. На той фотографии он в своем обычном виде – с нечесаной бородой, из которой любил доставать крошки наш попугай, и с длинными патлами.

Прожили мы с Ванькой три года, потом мое терпение лопнуло, и я его выгнала. Он не желал зарабатывать деньги и требовал постоянного восхищения своей гениальностью, к тому же стал пить. Говорил, что на Руси все гении всегда пили. Спал супруг обычно до двенадцати, а то и до двух, потом похмелялся и шатался по квартире, мешая моим родителям, которые сидели с ребенком и занимались хозяйством, пока я зарабатывала деньги на всю семью. Вечером начинал творить и творил часов до трех. Иногда выезжал в издательства и на встречи с другими поэтами. А среди ночи звонил и просил его забрать, так как он «неадекватен».