От Советского правительства нельзя также требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и белорусов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая. Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белорусам, населяющим Польшу.

Ввиду всего этого правительство СССР вручило сегодня утром ноту польскому послу в Москве, в которой заявило, что Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Советское правительство заявило также в этой ноте, что одновременно оно намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

В первых числах сентября, когда проводился частичный призыв в Красную армию на Украине, в Белоруссии и еще в четырех военных округах, положение в Польше было неясным и этот призыв проводился как мера предосторожности. Никто не мог думать, что польское государство обнаружит такое бессилие и такой быстрый развал, какой теперь уже имеет место во всей Польше. Поскольку, однако, этот развал налицо, а польские деятели полностью обанкротились и не способны изменить положение в Польше, наша Красная армия, получив крупное пополнение по последнему призыву запасных, должна с честью выполнить поставленную перед ней почетную задачу».

Столкновения с подразделениями польской армии в ходе «освободительного похода Красной Армии» носили не слишком серьезный характер. О том, что советское руководство не слишком поторопилось с вводом войск, свидетельствовал тот факт, что на некоторых участках части вермахта уже успели пересечь установленную Пактом Молотова – Риббентропа разграничительную линию и их пришлось отводить назад.

Можно ли, таким образом, утверждать, что Красная Армия оказала поддержку вермахту в войне против Польши? Строго говоря, в конце сентября 1939 года и советские, и германские войска сражались с одним и тем же противником. Однако никакого вклада в гибель польского государства как такового Советский Союз вводом своих войск не внес. Судьба Польши на тот момент уже была решена.

Ряд отечественных авторов справедливо указывает на то, что для особой любви к Польше у советского руководства оснований не было. Уинстон Черчилль сравнивал эту восточноевропейскую страну с «гиеной», известный американский журналист Уильям Ширер – с «пороховым заводом, которым управляют сумасшедшие». В 1921 году польское государство в результате войны отторгло у Советской России территории, подавляющее большинство населения которых составляли украинцы и белорусы. По отношению к представителям других национальностей в польском государстве проводилась достаточно жестокая дискриминационная политика. Не скрывали польские политики и своей враждебности к Советскому Союзу, а также дальнейших территориальных притязаний. Польша на протяжении 1920–1930-х гг. была одним из наиболее враждебно настроенных по отношению к СССР государств Европы, и жалеть о его исчезновении с географической карты у обитателей Кремля не было ни малейшего основания.

Но мы сейчас не о Польше. Дело в том, что полное поражение польской армии делало вступление Красной Армии на польскую территорию неизбежным, практически автоматическим. В ситуации, когда стало ясно, что Германия хочет и может в кратчайшие сроки ликвидировать существующее польское государство, какой должна была быть реакция Советского Союза? Отказаться от только что подписанного протокола и уступить немцам всю Польшу? Воссоздать на причитающихся СССР территориях враждебное себе польское государство? И то, и другое свидетельствовало бы не о высокой морали, а об остром помешательстве советского руководства.

Собственно, даже Черчилль, безгранично далекий от любых симпатий к Советскому Союзу, заявил 1 октября: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть…»

Других эпизодов «боевого братства» русских и немцев в первые два года Второй мировой войны невозможно обнаружить при всем желании. Советские войска не входили с востока в Норвегию, краснозвездные самолеты не бомбили Францию, Черноморский флот не отгонял британские корабли от Крита. Более того – на протяжении этих лет нередки были «пограничные инциденты» и столкновения между вооруженными силами двух государств. Утверждения о «союзе двух диктаторов» базируются на политическом и экономическом сотрудничестве двух стран, с которым мы сейчас и попробуем разобраться.

Начнем с дипломатии. После начала Второй мировой войны обе стороны были естественным образом заинтересованы в том, чтобы не портить отношения друг с другом. 28 сентября 1939 года был подписан Договор о дружбе и границе. Многие публицисты, как флагом, размахивают названием этого договора – дескать, вот, дружба у нас была с Гитлером! Их оппоненты робко возражают – в русском варианте «граница» в заголовке поставлена вперед «дружбы». В реальности этот спор не имеет значения – речь идет об установившейся дипломатической формулировке, которая является синонимом словосочетания «хорошие отношения». Это совершенно не то же самое, что понимается под словом «дружба», когда речь идет об отношениях между людьми.

Согласно этому документу, границы сфер влияния в Европе менялись: Литва оказывалась в советской сфере влияния, а территории с польским населением, находившиеся восточнее прежней разграничительной линии, передавались Третьему рейху. Новая граница должна была пройти почти в точности по «линии Керзона» – линии, рекомендованной британским политиком в качестве восточной границы Польши еще в 1920 году. Решение, которое нельзя не признать мудрым – территории с компактно проживавшим польским населением были бы для Советского Союза весьма сомнительным приобретением со всех точек зрения. Ни о какой «дружбе» в данном случае речь не шла. В пакте содержалось обязательство проводить консультации по вопросам, представлявшим общий интерес. Это тоже вряд ли можно считать признаком союза двух стран. Скорее речь идет о том, что два сильных противника стремились держать друг друга под контролем.

В «Системной истории международных отношений», изданной коллективом авторов под руководством профессора Богатурова и позиционируемой в качестве учебника по истории международных отношений XX века, соответствующая глава носит название «Окончательное оформление германо-советского союза». В частности, там говорится о том, что «союз между Москвой и Берлином был оформлен полномасштабным межгосударственным договором». Естественно, никаких доказательств того, что речь идет именно о союзе, авторы не приводят. А жаль – может быть, и англо-германский договор 1935 года можно было бы назвать «окончательным оформлением англо-нацистского союза»?